Домохозяйки, которые носят по палаткам домашнюю еду и даже чуть стесняются, что её «мало»… это Жизнь!
Все жители пригородов, про которых принято было говорить «моя хата с краю», которые палками останавливают автобусы вооружённого «Беркута»… это Жизнь!
Дедушки, которые бросаются под «Беркут» в атаке, чтобы «не досталось молодым»… это Жизнь!
Это всё НОВАЯ, БОЛЬШАЯ, НЕПОНЯТНАЯ И ПРЕКРАСНАЯ ЖИЗНЬ!..»
Получается, спустя два годя российский режиссёр использовал терминологию украинской художницы. Речь идёт, конечно, не о плагиате, а об общности подходов.
Что же это за явление? Почему они подменяют понятия, называют смерть жизнью? Это ведь не просто обычный для нынешнего украинского общества ложный пафос, проникший во все сферы коммуникаций – от политики до журналистики. Что они вообще считают «жизнью»?
Под «жизнью», скорее всего, подразумевается «воля к смерти», «инстинкт смерти». Смерть не только эстетизируется, но преподносится как коллективный акт. Смерть перестаёт быть персональным тленом каждого, превращается в яркое действо, в которое вовлечено большое количество добропорядочных людей. Находясь в этой общности, и умереть не страшно. Красивая смерть – это жизнь. А то, что раньше считалось жизнью, – прозаичная, непривлекательная повседневность, – собственно, и является смертью. Все эти бабушки, дедушки, девушки модельной внешности и богатые бизнесмены вырвались из цепких когтей смерти, когда пошли умирать вместе с «крутейшими юными ультрас».
Конечно, художник может находиться в эйфорическом состоянии. Говорят, именно его испытывают самоубийцы, пока летят с крыши в направлении земли. Но одно дело, когда творец использует суицидальные мотивы в искусстве или, скажем, поэтизирует агрессивные инстинкты, другое дело – пропаганда.
Спустя два года выясняется, что модная художница-график не просто девочка-припевочка, а ещё и специалист по рекламе, занимает должность креативного директора в крупном сетевом агентстве. То есть человек профессионально владеет технологиями воздействия на массовую аудиторию.
Очевидно, что идея «торжества жизни» образца 2014 года, да и свежие формулы Иосифа Рейхельгауза по своей сути чудовищно антигуманны. За ними скрывается и холодный расчёт, и цинизм. Концептуально эти идеи находятся в одном ряду с практикой запрещённой в России террористической организации ИГИЛ. В устрашающих роликах исламистов – то же обусловленное режиссурой примирение витальности и убийства. Сверхзадача понятна: именно с помощью этой психологической манипуляции игиловцы рекрутируют в свои ряды новых сторонников.
Сирия: вздох облегчения?
Сирия: вздох облегчения?
Политика / Мир и мы / Злоба дня
Теги: политика , терроризм , сирийский конфликт
События в Сирии и вокруг неё определяют сейчас многое в международных отношениях. Это и рана мира, и его надежда. В какую сторону разворачивается ход событий? Наш собеседник – известный востоковед-арабист, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир БЕЛЯКОВ.
– Владимир Владимирович, до полудня 26 февраля представители как правительства Асада, так и умеренной сирийской оппозиции должны подтвердить свою приверженность режиму прекращения огня. Об этом Россия договорилась с США. Всё это на фоне острой ситуации на сирийско-турецкой границе. Чем объясняется нарастающая агрессивность Турции? Наступит ли мир?
– Прекращение кровопролития – это сейчас первостепенная задача. Ведь древняя страна уже и так почти дотла разрушена, десятки тысяч её жителей погибли. Пора переводить разрешение противоречий в политическое русло. Уже очевидно, что противники сирийского режима, несмотря на активную поддержку извне, военную победу одержать не в состоянии. Значит, нужно искать компромисс, а не продолжать убивать своих собратьев и разрушать собственную страну. И он, видимо, найден. Теперь важны практические шаги в рамках прекращения огня.
Что же касается агрессивности Турции, то причина в том, что её планы заменить светский режим в Сирии исламистским, на что за пять лет войны потрачено немало усилий и средств, терпят крах. Кроме того, участие сирийских курдов в борьбе с исламскими экстремистами не только затрудняет помощь со стороны Турции её ставленникам в Сирии. Оно ещё оказывает негативное для властей влияние на турецких курдов, а они составляют по меньшей мере 20 процентов населения страны.