Дипломанты Лия Иванян и Михаил Голубков
«Север» встретили тепло. Дипломант Елена Пиетиляйнен из КарелииБард Виталий Шабанов. Без гитары, но с «Дельвигом»
Общая победа. Елена Юрина (на фото) и Наталья Малиновская награждены за проект «Имена Победы»Ирина Шоркина. Романс с классикой
Гипнотизирую дорогу
Гипнотизирую дорогу
Литература / Литература / Поэзия
Ишимцева Екатерина
Теги: Современная поэзия
* * *
По волнам с молодым Одиссеем.
Он ещё не наполнен пространством.
Он о времени думать не хочет
И граде троянском.
А моя конопатая дочка
Переполнена шумом и летом
И о времени думать не хочет,
Засыпая с рассветом.
И они совпадут с Одиссеем
В синусоиде сна и Гомера.
Список Бродского где-то посеян…
К переменам.
* * *
В сторону Свана.
Вслед за Улиссом.
День мой, как рана,
Длится и длится.
День мой, как море,
Полон до края.
В лодке нас трое,
Пса не считая.
Дальше – до Пасхи
Плыть и смеяться
И объясняться
Только на пальцах.
Слово – убого.
Не произносим.
Память – дорога.
Кочки. Заносы.
* * *
Осень отдам сестре.
Зиму отдам собаке –
Белые замети снега
Псу как раз по плечу.
(Кто это там стоит,
Не выходя из мрака?
Только горит глазами:
Лето твоё хочу!)
Что до моей весны,
Все про неё забыли:
Мужу готовлю ужин,
Пса во полях пасу.
Муж, как Давид, покрыт
Слоем строительной пыли.
Осень – сестре. А зиму
Всё-таки псу.
* * *
Скрипят шаги, скрипят полозья.
Уходит мамина спина.
Мне одиноко и морозно.
Я в детский сад отвезена.
Ещё прогулки, сон и каши.
Я целый день учусь не ждать.
(Мне это пригодится дальше,
Пожалуй, больше, чем писать.)
Гипнотизирую дорогу.
У мамы шуба, как медведь.
Не заберут – одна тревога.
Потом стихи – чтоб не реветь.
История, которая живёт
История, которая живёт
Книжный ряд / Литература / Книжный ряд
Теги: Вячеслав Щепоткин , Крик совы перед концом сезона
Вячеслав Щепоткин. Крик совы перед концом сезона. – М.: Русский Мiръ, 2016. – 3000 экз.
Н е так давно вышло в свет третье отдельное издание романа Вячеслава Щепоткина «Крик совы перед концом сезона». Впервые он был опубликован в журнале «Наш современник».
Прошлое никуда не исчезает. Вернее, оно исчезает как форма, но остаётся его содержание, его идея или комплекс идей. Они всегда проецируются на настоящее. Другое дело, что этим прошлым можно манипулировать как угодно. Где-то Зинаида Гиппиус обронила мысль о том, что если не присматриваться к отдельным людям, которых несёт единый исторический вихрь, то не понять его причин, всё представляется сплошным серым облаком, бессмысленно несущимся в пространстве. Я не помню точно, как звучат эти слова, но суть их верна, и я с ней солидарен. История – не только экономика или вóйны, не только деятельность известных людей, но также судьба людей самых обычных, «незаметных» и простых.
Творчество Вячеслава Щепоткина можно отнести к историческим романам, хотя всё, что написано, вроде бы было вчера. Тем не менее уже пролегла какая-то грань, которая делает эти события пусть недавней, но уже историей. А всякая история требует осмысления.
Я где-то читал о том, что литературоведы насчитали: в «Войне и мире» Льва Толстого примерно 560 персонажей, из которых приблизительно 200 – реальные лица. Роман Щепоткина можно назвать собирательным портретом советской политической элиты, и я не знаю, сколько персонажей здесь, в этой книге, но цифра будет заметная. Возьму для примера седьмую главу четвёртой части, где описан пятый, внеочередной съезд народных депутатов, который состоялся в сентябре 1991 года в Москве, сразу же после победы над ГКЧП. Это столкновение мнений, причём не только между участниками (академик Дмитрий Лихачёв, депутат Оболенский, Нурсултан Назарбаев, профессор Журавлёв, Александр Щелканов, Лемар Катрин, Галина Старовойтова, Виталий Соловьёв – здесь и вымышленные герои, и реальные, уже ушедшие из жизни и ныне живущие, добавим ещё некоторых не названных по фамилиям: «туркменский представитель», «депутат из Орловской области», «знакомый эколог»), каждому выступлению даёт свою оценку присутствующий на съезде журналист Виктор Савельев, он комментирует их выступления, спорит с ними, осуждает, одобряет, характеризуя этот съезд как «съезд народных разрушителей», плюс ко всему, когда нужно, в повествование вплетается и авторский голос. Разноголосица мнений, политических страстей и есть тот самый «исторический вихрь», и понять его можно, внимательно прислушиваясь, что говорят его «песчинки».