Он – смородина в цвету.
В нерождённые глаза
Зароняет блеск лучей,
Успевая рассказать
Про огонь, что он – ничей.
Если это Саваоф,
Умножается на ноль,
Значит, есть граница снов,
Где и Сатана – не зол.
Тиран
Под бездушно немеющим сводом
Обветшалых и пресных пророчеств
Принимают конвейеры роды
Патриотов – носителей отчеств.
А пророчит Тиран и планету,
Как юлу, неустанно вращает,
Не призвать гегемона к ответу.
Его цель – чтоб холопы молчали.
Подминая катком самовластья,
Только Он – самоличный прожора,
Прозой жизни кромсает, и баста…
Сверлит души машинкою борной…
В каждом сердце тучнеет тревога,
И напуганы ею Хариты,
Проза жизни – устав для острога,
Если ты не влюблён в нереиду.
Если ты, и живя по наклонной,
Не гостишь на Сатурне подолгу,
Огибая курсив эталонов,
Словно с самого первого вздоха.
Разгоняя свои биотоки
Баюном, что на дубе не дремлет,
Пеленой на всевидящем оке,
Парадоксом, взрывающим время…
Запал Григория Распутина
Запал Григория Распутина!
Не дай, не дай мне успокоиться
И, в бой нацеливая спутником,
Трезвонь в душе моей, как звонница.
Запал Григория Распутина!
Несись гонцом по всем галактикам.
И пусть земля сильней закрутится
И тают Антарктида с Арктикой.
Запал Григория Распутина!
Ты – Рим над блудными дорогами.
И всё неслыханное сбудется,
Когда продрогших перетрогаешь.
Запал Григория Распутина!
Твоя подножка ставит на ноги
И сидней трезвых перекутанных
Творит раскутанными пьяными.
Запал Григория Распутина!
Венец Казанской Богоматери.
Тебя ни с чем не перепутают
Ни есаулы, ни писатели…
Рассказы Владимира Куликова
Рассказы Владимира КуликоваВыпуск 8
Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Проза
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
Теги: Крым , культура , литература
Владимир КУЛИКОВ,
СИМФЕРОПОЛЬ
Миша
Народ на Русском Севере внешне суровый, строгий, как окружающая его природа, потому не сразу можно разглядеть сущность человека: его чувства естественным образом скрыты глубоко внутри натуры и скупо выходят на поверхность, словно опасаясь затеряться попусту. В неторопливом, с достоинством поведении, в немногословном говоре с характерными интонациями он выдаёт свои чувства и отношение к собеседнику, украшая свою речь пословицами и поговорками, шутками и прибаутками.
Миша искренне, с доброй, присущей только ему улыбкой смотрит на меня, и в глазах его светится всё тот же семилетний крепыш, готовый без страха и сомнений совершать отчаянные поступки. Его жена, худощавая приветливая женщина, хлопочет, накрывая в кухне стол: ведь встретились два друга детства, которых судьба разъединила на много лет, которые не по своей воле живут теперь, жутко сказать, в разных странах, а их деревня, расположенная в семнадцати километрах от Красноборска, ушла в небытие, как тысячи деревень Русского Севера.
По-разному сложились наши судьбы. Миша после седьмого класса выучился на тракториста, танкистом отслужил в армии, вернулся в родные края, окончил вечернюю среднюю школу, переместился из опустевшей деревни в районный центр Красноборск, стал старшим мастером технического училища, где обучал подрастающее поколение механизаторов. Я же, как выпускник Ленинградского электротехнического института, был направлен в Новгород, а в 1964 году оказался в Симферополе для организации завода телевизоров.
Я заметил, что всякий раз, когда я приезжаю на родину, подсознательно мои поведение и говор трансформируются на манер той среды, которая меня окружает. Между тем в честь моего появления на стол выставляются пятидесятиграммовые гранёные стаканчики, бог знает как сохранившиеся с давних времён, и бутылка водки. Мы оба с Мишей по нынешним временам непьющие люди (и это всем известно). Однако общепринято, что, встречая дорогого гостя, надо поставить на стол бутылочку водки. Впрочем, в довоенных деревнях такой традиции не было. Водка, причём только мужчинами, употреблялась лишь на свадьбах, а по праздникам пили пиво, сваренное по старинным рецептам. Самогоноварением в наших краях не занимались. Женщины спиртное и табак не употребляли. Считалось позором для женщины, если она брала в руки рюмку водки, не говоря уже о папиросах или сигаретах, которых и у стариков не водилось. Традиция встречать гостя с бутылкой водки возникла в годы Великой Отечественной войны. Тогда от неизбывной тяжести труда и горя приобщились к водке и женщины, подчас сопровождая выпивку вновь созданной поговоркой: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик».