Гешефт свой делает Иуда,
И мы тобой не верим в чудо,
И на войне, как на войне...»
Разорван в клочья мира атом,
Нещадно кроя небо матом,
Апостол в должности медбрата
Мессию тащит на спине.
ВАТНИЧЕК
Влеком судьбой, сугробы чередуя,
Стремлюсь, как лось к заветному ручью
В сельпо, но не доху я на меху я,
А телогреечку на кассе получу.
Ах, ватник, ватничек, российский ватничек,
Душа поёт и радуется глаз.
Холодноват ночлег – накиньте ватничек
И потеплеете глобально в тот же час.
В базарный день рублю цена копейка,
Щедра суровостью Россия-мать,
Бананов нет, зато есть телогрейка –
Жизнь, значит, можно перезимовать.
Ах, ватник, ватничек, российский ватничек,
Меня спасал и выручал не раз.
Одетый в ватничек, мой дед двадцатый век
Отвоевал и восстанавливал Донбасс.
Народа вывел стойкую породу
Бог, испытав её мечом и кумачом,
Я низко в пояс кланяюсь народу,
Что телогрейки душегубкам предпочёл.
МОЛИТВА
Крест племени осиного,
Меня не осени!
От счастия крысиного
Меня, Господь, храни!
От страсти лечь под сильного,
От власти шестерни,
От счастия крысиного,
Меня, Господь, храни!
От синевы бессилия,
От желтизны брехни,
От счастия крысиного,
Меня, Господь, храни!
Пока душа не сгинула,
Пока не стынет плоть,
От счастья жёлто-синего
Храни меня, Господь!
ДУША
Всю ночь, от боли чуть дыша,
Душа скулила виновато,
Под утро боль ушла куда-то,
А вместе с нею и душа.
Себя истратив до гроша,
В постели холодело тело,
Быть может, время подоспело,
А может, вызрела душа.
Такой момент! Ну хоть бы кто
Из детской сказки появился,
Над изголовием склонился –
Хоть ангел, хоть Пегас в пальто.
Вот, круг прощальный соверша,
Под люстрой бабочкой порхала,
На свет рванула и пропала
Моя пропащая душа.
Кто был ничем, тот станет всем,
А я избалован был небом,
Не обделён судьбой и хлебом,
Кем только не был – стал никем.
Отныне больше не греша,
Уж не лгала и не блудила,
И не кляла, и не любила
Моя заблудшая душа.
И в надвигавшемся Ничто
Никто не встретил, не поздравил –
Ни Бог, ни чёрт, ни Пётр, ни Павел,
Ни некто, вообще никто.
«Готова ль к Вечности душа?» –
Слова, звучащие как трубы,
И прошептали мои губы
Довольно внятно: «Ни шиша!»
И врач сказал: «Коллеги, ша!»
И зарядил разрядом тело,
И в путь обратный полетела
Моя ожившая душа...
Боль возвращалась не спеша,
А может, смерть не торопилась,
А может, за меня молилась
Одна родная мне душа.
Анна РЕВЯКИНА o:p /o:p
o:p /o:p
* * *
o:p /o:p
Кто читает все эти чёртовы сводки? o:p /o:p
Налей мне водки, промой мои раны, o:p /o:p
мы с тобой в подвале сидим, как в подводной лодке,
o:p /o:p
имени русой Марии, имени плачущей Анны. o:p /o:p
Наша лампа-лампочка, наша маленькая лампада,
o:p /o:p
жёлтая, жуткая, внутриматочная спираль мира. o:p /o:p
Не гляди на меня, Мария, я боюсь твоего взгляда,
o:p /o:p
помолчим, Мария, здесь каждое слово – гиря. o:p /o:p
Наш подвал укромен, четыре стены и стулья, o:p /o:p
а ещё эти полки с помидорами-огурцами. o:p /o:p
Нас подвал уменьшает, съёживает, сутулит, o:p /o:p
мы становимся даже не сёстрами – близнецами. o:p /o:p
А назавтра сводки, от которых мне сводит душу,
o:p /o:p
а назавтра снова учиться ходить по краю. o:p /o:p
Мы идём по улице – два морячка по суше, o:p /o:p
мы с тобою ещё ни разу не умирали. o:p /o:p
o:p /o:p
Реквием
o:p /o:p
Как уходят герои? Молча. o:p /o:p
Растеряв все рефлексы волчьи. o:p /o:p
Вместо слёз для них море горечи, o:p /o:p
вместо роз для них залп тройной o:p /o:p
o:p /o:p
холостыми, и серый в штатском o:p /o:p
что-то скажет нам о солдатской, o:p /o:p
о судьбе двух народов братских, o:p /o:p
пофлиртует с седой вдовой. o:p /o:p
o:p /o:p
А над кладбищем, там, где дымка, o:p /o:p
реют ангелы-невидимки, o:p /o:p
их не видно на фотоснимках, o:p /o:p
но ты слышишь шуршанье крыл. o:p /o:p
o:p /o:p
Это ветер в густых берёзах
o:p /o:p
прячет наши с тобою слёзы. o:p /o:p
Наша жизнь – череда наркозов o:p /o:p
да расплёскивающихся чернил. o:p /o:p
o:p /o:p
Развяжи мои губы словом, o:p /o:p
я парю над изрытым полем, o:p /o:p
я привык, что тобою болен, o:p /o:p
я привык уже умирать. o:p /o:p
o:p /o:p
Я лечу, и мне светят звёзды, o:p /o:p
и рябины алеют гроздья, o:p /o:p
и вся жизнь теперь то, что поздно, o:p /o:p
то, что вряд ли воротишь вспять. o:p /o:p
o:p /o:p
* * * o:p /o:p
Весна не стесняется, входит юзом, o:p /o:p
вползает пузом в открытые окна. o:p /o:p
Мой город Юзов – широк и узок, o:p /o:p
знакома каждая подворотня. o:p /o:p
Земля – перина, пахнуло маем, o:p /o:p
брусчатка создана для чечётки. o:p /o:p
Я – просто девочка коренная, o:p /o:p
живу в единственной здесь высотке. o:p /o:p
Я пью цикорий и ем цукаты, o:p /o:p
читаю лица, катаюсь в лифте. o:p /o:p
Я знаю малость о демократии, o:p /o:p
я жидкость в ёмкости – фифти-фифти. o:p /o:p
Мне всё беспечно, я дочь Донецка, o:p /o:p
я вброд сумею любые реки. o:p /o:p
Я просто девочка по соседству – o:p /o:p
в читальном зале библиотеки. o:p /o:p
Мне всё весенне – веснушки, вёсла, o:p /o:p
веночек майский, стена в кирпичик. o:p /o:p
О, как же пахнут весною звёзды o:p /o:p
и светят так, что не надо спичек... o:p /o:p
o:p /o:p
* * * o:p /o:p
Здесь так тихо, что слышно часы и вены, o:p /o:p
как в замочной скважине ключ говорит: «Пожалуйста!»
o:p /o:p
Когда мой отец после крайней тяжёлой смены o:p /o:p
не целует меня с порога, но и не жалуется o:p /o:p
на кромешную тьму подземелий и пыль, что въелась
o:p /o:p
в его пальцы, лицо, одежду и даже в голос. o:p /o:p
Это смелость, любовь моя, просто мужская смелость,
o:p /o:p
неразменная и не разменянная. Наш полюс o:p /o:p
на краю земли – просто кряж, что горюч и чёрен.
o:p /o:p
Чёрно-белые зимы, как старые киноленты. o:p /o:p
Этот край свободен, и он – в тех,кто его достоин,
o:p /o:p
он впитался навечно в тело твоё пигментом, o:p /o:p
когда в самую малую щель проникали недра o:p /o:p
нашей страшной земли –изрытой да истощённой.
o:p /o:p
Здесь так тихо, что истошно пятится суеверный,
o:p /o:p
и дрожащей рукою крестишься ты, крещёный.
o:p /o:p
В эту землю вложили душу, подняли в гору, o:p /o:p
эту землю явили миру, как символ ада, o:p /o:p
и на ней построили пыльный суровый город. o:p /o:p
В этом городе редко случаются звездопады, o:p /o:p
чаще ливни, и ливни этис больным пристрастьем
o:p /o:p
всё ведут допросы – кто праведен, кто виновен.
o:p /o:p
Этот город меня ощущает своею частью, o:p /o:p
и я счастлива быть его городским бетоном, o:p /o:p
мостовой и стеной разрушенной, речкой в камне.
o:p /o:p
Моё сердце здесь – расхристанное, живое, o:p /o:p
оно стало памятью у подножия памятника o:p /o:p
неизвестному, но отчаянному Герою. o:p /o:p
o:p /o:p