Первоначально представление о населении России определялось немецкой идеологией того времени, считавшей славян «недочеловеками». Однако уже опыт первых боёв внёс в эти представления свои коррективы.
Утро 22 июня. Удар передовых частей противника в 8 километрах севернее Перемышля приняли на себя пограничники 9-й пограничной заставы 92-го пограничного отряда, оборонявшие мост через реку Сан в районе Радымно. О том, что происходило тогда на границе, можно понять из показаний взятого позже в плен участника этих атак обер-фельдфебеля Краузе, записанных фронтовым корреспондентом Владимиром Беляевым (И.Х. Баграмян. «Так начиналась война»):
– До сих пор, располагаясь поблизости от советской границы, мы слушали только их песни и не предполагали, что люди, поющие так мечтательно, протяжно, мелодично, могут столь яростно защищать свою землю. Огонь их был ужасен! Мы оставили на мосту много трупов, но так и не овладели им сразу. Тогда командир моего батальона приказал переходить Сан вброд справа и слева, чтобы, отвлекая внимание русских, окружить мост и захватить. Но как только мы бросились в реку, русские пограничники и здесь стали поливать нас огнём. Потери от их ураганного огня были страшными. Нигде, ни в Польше, ни во Франции, не было в моём батальоне таких потерь, как в те минуты, когда порывались мы форсировать Сан... Нигде, никогда мы не видели такой стойкости, такого воинского упорства... Советского пограничника можно было взять в плен только при двух условиях: когда он уже был мёртв, либо если его ранили, и он находился в тяжёлом, бессознательном состоянии…»
Захват Брестской крепости был поручен 45-й пехотной дивизии вермахта, насчитывавшей 17 тысяч человек личного состава. Гарнизон крепости – около 8 тысяч. Ефрейтор Ганс Тойшлер, корректировавший пулемётный огонь с территории гарнизонной крепости, подводил итоги: «…Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли».
Немецкий генерал Франц Гальдер, отмечая упорство отдельных русских соединений, написал в своём дневнике, изданном позже, в 60-е годы, в ФРГ: «Русские всюду сражаются до последнего человека…» Ему вторил фельдмаршал Браухич: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придаёт кампании особую специфику. Первый серьёзный противник…»
Победа уже не казалась столь близкой. «С изумлением мы наблюдали за русскими. Русские не сдаются. Взрыв, ещё один, с минуту всё тихо, а потом они вновь открывают огонь… В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять… Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата…» – делился впечатлениями с военным корреспондентом Курицио Малапарти немецкий офицер, служивший в танковом подразделении на участке группы армии «Центр».
«…Дела оказались мрачнее некуда. Красные бьются насмерть…» – эта фраза звучит почти во всех откровениях гитлеровцев. Позже Йозеф Геббельс скажет: «Храбрость – это качество, вдохновлённое духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся».
Да, русские такими и останутся. Хорошо бы это помнить тем, кто вновь бряцает у наших границ оружием.
Подборку составила Наталия ЛОГИНОВА
Ангелы в аду
Ангелы в аду
Книжный ряд / Общество / Книжный ряд
Зуева Ксения
Теги: Дни , как смерть , страшны
Дни, как смерть, страшны. Рассказывают дети войны, узники фашистских концлагерей / Сост. Э.П. Ефремов, Н.М. Зяблова. – Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2015. – 172 с. + 16 отд. л. ил. – 1000 экз.
Одному из авторов, когда началась война, было всего три года. Сначала они с мальчишками играли в войну, потом война пришла и на их хутор: «По дороге часто проходили немецкие части. Я всегда выходил из хаты, становился у обочины и смотрел на всё, что двигалось мимо… Я тогда не знал, что они идут убивать…»
Ребёнок, даже когда рядом рвутся снаряды, остаётся ребёнком. Купались в яме, образовавшейся после разрыва бомбы, мастерили деревянные пулемёты и, крича «тра-та-тах», направляли их в сторону немцев, пока кто-нибудь из взрослых не вырывал из рук это оружие и не давал затрещину. Но однажды детство всё-таки кончилось. На хутор пришли полицаи, согнали людей на площадь и открыли по ним пулемётный огонь.