Тем удивительнее, парадоксальнее целый ряд фактов, которые иначе как тихой дерусификацией и не назовёшь. Помню, как ещё в конце 90-х Дмитрий Дибров на одном из канувших в Лету телеканалов пропагандировал суши и вообще японскую кухню. За точность цитаты не ручаюсь, но говорил он приблизительно так: в какой бы город его ни заносила судьба, он сразу выяснял, есть ли там рестораны японской кухни. Если есть – он был счастлив. Если нет – считай, поездка не удалась. В общем, продвигал «продукт» настойчиво и с обаянием (как обычно), то есть, выражаясь на языке русской элиты, делал промоушен азиатской кулинарии.
На ту пору это меня даже слегка порадовало, потому что кавказские шашлычные надоели страшно. Но беда в том, что сейчас в Ростове больше 100 ресторанов и кафе японской кухни! Плюс итальянские пиццерии, англо-саксонские бургер-хаусы и тому подобная иностранщина. До недавнего времени в городе был, кажется, лишь один русский кабачок – через дорогу от мэрии, в центре города. Обанкротился… Не любят ростовчане русскую национальную кухню (спасибо Диброву!).
Погрешу против истины, если не скажу, что на левом берегу Дона, где так называемая рекреационная зона («донской Лас-Вегас», попросту говоря), есть парочка ресторанов с донской тематикой. Я однажды увидел и сразу вошёл. А там, внутри огромного дома в казачьем стиле, итальянская мебель с полосатой обивкой, как гарнитур инженера Брунса из «12 стульев». И смех и грех! «Казачий» итальянский стол.
Коленопреклонённые
Конечно, я далёк от мысли, что Дибров решил задушить русский национальный вокал и фольклор и заставить нас петь только по-английски. Во-первых, это делается и без него, причём очень успешно. Достаточно посмотреть наши музыкальные песенные конкурсы и шоу. Во-вторых (и это главное), Дибров в Ростове оказался с благой миссией, за что ему «респект и уважуха».
Дело в том, что в городе относительно недавно появился новый градоначальник (ой, простите за русский язык!), новый мэр – Сергей Горбань. Человек деятельный, с новыми идеями, с искренним желанием сделать город лучше и краше. И ради этого он совершенно правильно надумал напрямую услышать мнение горожан о городских проблемах и вариантах их решения.
Один из членов пиар-команды оказался приятелем Дмитрия Диброва. Он предложил другу поучаствовать в жизни родного города, и тот согласился. В общем, пресс-конференции (или прямые линии) с народом стал вести Дибров, чему можно просто поаплодировать. Когда у провинциального микрофона популярная медийная звезда, совершенно другой эффект для зрителя, да и для чиновников.
И всё бы ничего – звони и общайся со звездой и с градоначальством, – но идея с памятником битлам, активно поддержанная Д. Дибровым и С. Горбанем, вызвала в народе неоднозначную реакцию. Например, когда об этом узнал я, то сразу позвонил своему знакомому в городскую администрацию и предложил: раз уж так хочется кому-то увековечить англичан, то хоть увяжите их как-то с Россией. Как вариант – рассмотрите их творческую связь с Людмилой Зыкиной: по одной из версий, они встречались и даже вместе спели. «Поздно, – ответил мой знакомый. – Уже и проект выбран».
А о курсантах забыли
Какие-то невероятные парадоксы нашего национального самосознания. Весь мир старается похвастаться своим, национальным. Иногда даже чужое присваивает. Поляки, например, Николая Коперника (а значит, и его открытие) прицепили Польше, хотя Коперник за всю свою жизнь ни слова не написал по-польски, все его труды, письма и даже записки – на немецком. Гениальные австрийцы умудрились из немца Моцарта сделать австрийца, а австрийца Гитлера превратили в немца. И только русские умудряются всякий русский след в истории – заплевать, затоптать, забыть и не вспоминать.
Поставили не так давно памятник атаману Платову в центре Ростова. И ни слова о том, что казаки Платова Париж брали ровно 200 лет назад! На Дону памятников и бюстов знаменитому казаку много. И слава богу! Но хоть бы один – конкретный, в честь события, битвы… В результате стирается в памяти народа конкретика, а значит, и память – рыхлая, вялая, нетвёрдая…
Из-за того что истории у нас не знают (а некоторые и знать не хотят), в Ростове теперь будет памятник битлам, но не будет памятника курсантам четырёх военных училищ, которые располагались в городе до 1941 года. Они почти все полегли. Именно благодаря им (в числе многих других) Ростов стал городом воинской славы.