Честно сказать, было стыдно перед гостями из разных городов, стран, перед моим другом Зораном Костичем, который первый раз приехал к Пушкину и вместе с нами попал в унизительное положение. Стыдно перед Владимиром Илляшевичем, который в одиночестве хранит в Эстонии братство русских писателей, всё ещё верящих в живое русское культурное пространство. Но ещё унизительнее было, когда уже в конце дня поэтам всё-таки дали возможность выступить, а на сцене в это время под оглушающий грохот отплясывали дикий то ли канкан, то ли ещё какой-то отстой полуголые девицы группы «Лицедеи» (но не те полунинские «Лицедеи» с их философией и смехом сквозь слёзы, а примитивные механические куклы, дербанящие свою часть государственного бюджета, отпущенного на юбилейный Пушкинский праздник поэзии!)…
Этот позор на полупустой поэтической поляне с нами до конца переживал не бросивший нас в трудную минуту, интеллигентный, растерянный от происходящего варварства Георгий Николаевич Василевич, директор Государственного музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское».
После «канкана» перед горсткой оставшихся зрителей мы говорили о «весёлом имени Пушкина», читали стихи Александра Сергеевича, а когда уходили, видели, как на сцену вслед за нами поднимался великий коллектив Государственной академической хоровой капеллы России имени А.А. Юрлова, а на поляне уже практически не оставалось зрителей. И только пушкинские берёзы, только аллея Анны Керн, только птицы, только вечная речка Сороть, хранящая отражение и неповторимый смех гениального поэта, слушали бессмертную классическую музыку, поражаясь мужеству и терпению русской культуры…
Выступая после литии на могиле Александра Сергеевича, я говорил о победе Пушкинского праздника над смертью, над временем, над пошлостью… О том, что когда-то в русском зарубежье дни столетнего юбилея пушкинской гибели на дуэли объединили всех оставшихся без России, без Родины. Владислав Ходасевич писал тогда о том всенародном праздновании: «Это мы уславливаемся, каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мракe». Когда, словно старого Фирса из чеховской пьесы, скоро забудут на михайловских тропинках и Пушкина, и Курбатова, и Василевича, и чистых бессребреников, музейных работников новые хозяева жизни, новая капиталистическая Россия…
И ещё подумалось: будь жив Семён Степанович Гейченко, уж он бы смог и одной своей рукой фронтовика и мужика врезать как следует всем, кто посягает на святое, кому всё равно, каким именем будет перекликаться Россия во мраке.
Знают ли библиотеки своего читателя?
Знают ли библиотеки своего читателя?
Литература / Литература / Дискуссия
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
Теги: библиотечное дело
«ЛГ» продолжает дискуссию о библиотеках и их роли в культуре, начатую в № 10-11 статьёй Анастасии Гачевой «Библиотека: прошлое или будущее?» О значении краеведения, о перспективах его развития в библиотеках столицы и регионов размышляет представитель библиотечной отрасли из Ярославля Дмитрий ПОЛОЗНЕВ.
Нынешнее состояние библиотек можно описать известной метафорой: «Чемодан без ручки. Нести тяжело и бросить жалко». Нормативная практика учёта библиотечных фондов как имущества (на языке бухгалтерии – «основных средств») каждый раз охлаждает пыл радикальных администраторов сократить книжные запасы библиотек. Столь резкое уменьшение национального богатства в закромах Родины, видимо, соотносится у счетоводов с падением цен на нефть и ростом курса зелёного американского рубля. Однако кроме книжек в библиотеках есть помещения, оборудование, мебель, которые тоже чего-то стоят, да ещё требуют средств на содержание. Попутно отметим, что оценка стоимости собственно библиотечных профессионалов в приоритеты давно уже не входит. Поэтому многие администраторы и сами библиотекари рассматривают библиотеку как старую каменоломню, из которой ещё можно извлечь пару-другую кубов сырья, непригодного по делу, но на забутовку рва ещё сойдет.
Оправдывая существование библиотек, неравнодушные приверженцы своего дела захлёбываются в аргументах в пользу библиотек как мест общения, центров культурно-просветительной работы, коворкингов, мультифункциональных точек городского досуга и даже быта. Всё шире пропагандируются такие новые формы освоения библиотечного пространства, как прокат бытовой техники, обмен семенами, гостиница для домашних растений и т.п. Редкие голоса робко напоминают об образовательной функции библиотек в значении САМОобразования. Библиографы – в недавнем прошлом становой хребет библиотечной профессии – растеряны и деморализованы в условиях нарастающей стихии оперативно доступной электронной информации. Руководители библиотек раздавлены конкурсными процедурами торгов, срочными контрактами и соблюдением нарастающего вала административных регламентов и почти не смеют даже дышать на тему судеб отрасли. Библиотечная наука сдвинута на периферию каменоломни, затерявшись в закоулках фундаментальных монографий, обычно далёких от жизни и нечитаемых в условиях клиповой экранной культуры.