Злокачественные новообразования занимают второе место после сердечно-сосудистых заболеваний. Ежегодно список онкобольных пополняет около полумиллиона россиян, умирает по этой причине около 300 тысяч, из них каждый третий – в течение первого года после постановки диагноза. И хотя в целом показатели смертности постепенно снижаются, Россия всё равно уступает тем же США, Японии, Франции, Германии. Казалось бы, в рамках модернизации здравоохранения сделано немало, однако проблемы с недофинансированием отрасли, обеспечением дорогостоящими лекарствами, нехваткой квалифицированных кадров по-прежнему остры.
– Парадокс, да и только! При раннем выявлении недуга – к примеру, когда речь заходит о раке молочной железы – медицина во многих случаях способна обеспечить 100-процентное излечение. Однако, – пожимает плечами М.И. Давыдов, – мы то и дело чувствуем своё бессилие, потому что большинство пациенток поступают к нам уже с запущенными формами опухолей.
В наибольшей степени выявляемость злокачественных опухолей зависит от организации и правильного выполнения скрининговых программ. Сверхзадача – активно обследовать людей определённых возрастных категорий, а также тех, кто имеет профессиональные, наследственные или иные риски, чтобы выявить не просто ранние и бессимптомные, а доклинические формы рака, и своевременно начать их лечить. Давно сформированы и обоснованы скрининговые программы для разных видов онкопатологии: для рака лёгкого – одна, для рака толстой кишки – другая, для рака молочной железы, рака матки, рака желудка и так далее – свои.
– На протяжении 40 лет, что я занимаюсь онкологией, мы с коллегами неустанно твердим, что главный и наиболее эффективный метод в борьбе с ней – повсеместный ввод новых технологий ранней диагностики, – говорит Давыдов. – Однако в России пока нет ни одной государственной программы скрининга. Всё упирается в деньги. У нас нет передовой фармацевтической промышленности, нет конкурентоспособной медицинской промышленности, которые бы создавали современные лекарственные препараты, диагностические и лечебные комплексы. 96% всех передовых разработок в области онкологии поступают из-за рубежа со значительным опозданием. Конечно, Россия выпускает отдельные виды оборудования и ряд препаратов, но этого явно недостаточно. Нам необходимо производить у себя минимум 90% лекарств.
По мнению Михаила Давыдова, система ОМС не учитывает реальные затраты на оказание онкологической помощи. Так, на лечение одного пациента в среднем тратится около полутора миллионов рублей, а по страховым тарифам из фонда ОМС центр получает в 10 раз меньше. Приходится комбинировать финансирование из разных источников, сознательно идти на нарушения ради того, чтобы помочь людям. К примеру, стоимость одной упаковки препарата для лечения миеломной болезни стоит 500 тыс. рублей, а на курс их надо три-четыре. Дорогостоящее лечение отдельных видов патологии невозможно подогнать под один общий знаменатель.
– Пациент, – говорит М.И. Давыдов, – вообще не должен думать о том, в какие деньги он укладывается. Это противоречит самой идее социальной защиты граждан. Он должен получить в соответствии с Конституцией в государственном учреждении бесплатную помощь. А уж как она покрывается – это не его вопрос.
В медицине негоже чувствовать себя чиновником!..
– По моему глубокому убеждению, для того, чтобы добиться результатов в такой многопрофильной дисциплине, как онкология, – продолжает Давыдов, её нельзя рассматривать вкупе с другими неинфекционными заболеваниями: сердечно-сосудистыми, диабетом и др. В борьбе с ними уже давно достигнуты неплохие результаты: отработаны определённые стандарты помощи и схемы лечения. Онкология же требует совершенно иной структуры организации, идеологии, системы управления, логистики.
В стране нет единой федеральной противораковой службы, наподобие той, что была в советское время: в структуре Министерства здравоохранения существовал департамент онкологической помощи, который занимался вопросами организации онкослужбы и следил за результатами её работы. Сегодня ответственность за здравоохранение возложена на регионы. Если регион со своими задачами справляется – хорошо, если нет – это становится проблемой пациентов. Поэтому в Хабаровском крае, например, может быть один уровень помощи, а в Свердловской области – другой. У нас есть регионы, где вообще отсутствуют специализированные онкологические учреждения. Якутия, например, до сих пор не имеет современного онкологического центра, мы уже пятый год говорим на эту тему.