Похоже, его просто вывели из игры. А игра затевалась нешуточная.
Провокаторы
Итак, двое молодых людей в ненастную осеннюю погоду прибыли в самый отдалённый район области, проще говоря, в медвежий угол, с одной-единственной целью – купить у простоватых деревенских жителей стебли мака. Казалось бы, зачем покупать, если его при необходимости можно просто нарвать. Распространяется он здесь самосевом и растёт как сорняк не только в каждом огороде, но и за околицей, и даже возле здания сельской администрации.
Но надо было именно купить.
А купив, договориться, чтобы оставшиеся в огородах стебли доверчивые сельские жители тоже сами, своими руками, сорвали и до времени спрятали от дождя и сырости под крышу.
За ними парни обещали приехать дней через пять.
Скорее всего, это была не их инициатива. Есть основания полагать, что это было поручение. Или задание. Как говорится в апелляционной жалобе в Судебную коллегию по уголовным делам Тверской области, тогда в деревне Соболины сотрудниками Бежецкого межрегионального отделения управления ФСКН России по Тверской области проводились оперативно-разыскные мероприятия. И парни, можно предположить, были либо оперативными работниками этого отделения, либо, с большей вероятностью, его секретными сотрудниками – сексотами. А скорее всего, просто за какие-то грешки висели на крючке у полиции.
Парней видели в деревне многие. Их машина останавливалась то у одного дома, то у другого. В конце концов для своей провокации они выбрали двух одиноких женщин, живущих в заваливающихся избушках на разных концах деревни.
Одной из них, дом которой пригорюнился рядом с деревенским кладбищем, оказалась 57-летняя Ангелина Петровна Соловьёва, работавшая многие годы на ферме телятницей, а когда совхоз расформировали и ферму ликвидировали, за полставки убиравшая поселенческую контору. Ангелину в деревне почему-то звали не Алиной или Гелей, а Аллой и считали простоватой, но трудолюбивой и незлобивой. Жалели. До пенсии, после того как телятницы остались не у дел, Алла жила трудно, перебивалась с копейки на копейку.
Второй жертвой провокаторов должна была стать 67-летняя Раиса Алексеевна Савчук. Она жила одна в доме на отшибе, за домом было лишь поле да пилорама. Савчук была похитрей Соловьёвой и рвать мак для гостей наотрез отказалась. Надо, мол, – идите и рвите сами. Доводы парней о том, что они в огороде запачкают обувь, её не тронули. Собирать сухие стебли и прятать их до поры под крышу она тоже не обещала. А Соловьёва, доверчивая душа, не только нарвала и подала пакет «мальчикам», но ещё и второй пакет (пока сухо и нет дождя) спрятала на крыльце.
После ухода гостей Ангелина-Алла обнаружила на ступеньке крыльца оставленную гостями сторублёвку. Парни же, выполнив задание, сели в дожидавшуюся их машину и уехали в Бежецк.
Солома в особо крупных размерах
В приговоре суда, который был оглашён 28 марта 2016 года, всё выглядело уже по-другому. Цитирую: «Гражданка Соловьёва А.П., желая обогатиться (это ста-то рублями, оставленными на ступеньках крыльца? – А.К. ), выбрала такой способ обогащения, как сбыт наркотических средств за денежные средства наркозависимым лицам».
Что это были за лица, суд устанавливать не стал. Из материалов судебного расследования известно лишь, что один из них, «являясь лицом наркозависимым», по дороге домой «понял, что не хочет употреблять наркотики, решил добровольно выдать приобретённое сотрудникам полиции, что и сделал в присутствии двух понятых», пожелав при этом, «чтобы его установочные данные остались в тайне». Пожелание его было удовлетворено, и дознавателями парню был присвоен псевдоним Тракторист.
Картина маслом. Наркоман со стажем (наркозависимый же) делает крюк в двести с лишним вёрст, чтобы снять ломку, и вдруг, уже предвкушая облегчение, «не хочет». Ну дураку же ясно, что так не бывает, что здесь чего-то накосячено. Станиславский сказал бы: «Не верю!»
Но на этот раз режиссировали, похоже, борцы с наркомафией. И их творческая задача была иная – заработать ещё одну галочку в нелёгком деле поимки бабушек-наркоторговок. Усилий такое творчество требовало немного. Действующих лиц – тоже. Один засекреченный сотрудник, судья, прокурор и государственный защитник, роль которого сводилась лишь к формальному исполнению процессуальных обязанностей. Да ещё пожилая деревенская женщина, возможности которой были сведены до минимума жёсткими процессуальными рамками.