29 марта 1981
<…> звучит Высоцкий. Душу пронзило, <…> час <…> слушала, вначале не выдерживала, задушили слезы, вышла, пришла в себя, выпила воды и вернулась, уже держась, дослушала. Боже, какой вопль и хрип на русской равнине, в русской зоне, какое неистовство в тоске и взрыв преград в согласных, взрыв, который не освобождает, но с которым погибаешь сам. Трагизм русской души, понимающей, что «не то оно, не так», не желающей приспособиться к уютному petit tram-tram, но и не видящей другого выхода, как только изойти в тоске, в разгуле, в вопле. Нету белого света, дайте!!! А если и есть, то он белый, как саван, в саван укутать так и ждет, в снег, в пургу разнести уууу…. и нету. А ты ведь ещё дышишь пока и упиваешься белой, чтобы заалело и зачеркнуло внутри, чтобы живым и биться, и чувствовать , пока, пока…. <…>
12 ноября 1987
XIX век – в почёте общие понятия: Человек, Человечество, Разум, Прогресс, Наука. Религия человечества – Конт, Спенсер. Ещё та же наука не обнаружила своей убийственной, демонической потенции, человека ещё не распяливали так, что вся его жалость и подлость вонючей жижей из него выходила. Тогда же естественно было, напротив, ратовать за конкретный христианский гуманизм против абстрактного, который любит человечество вообще, зовёт всем жертвовать на благо Человека, зовёт на борьбу, в подполье, кружки, на каторгу за его будущее счастье, а рядом живущему любви не находит, ни жалости, а одно отталкивание и презрение. Тут особенно красноречив и убедителен был Достоевский. И его разоблачительная логика метила и в будущих победоносных революционеров.
А в XX веке ситуация полярно изменилась. Конкретного человечка ещё можно и понять, и пожалеть, и полюбить, а вот сама идея человека, сам человек как тварь пал низко, затоптан в презрении.<…> Я убеждена, самый глубокий завиток демонизма и злодейства – неверие в человека, в возможность восхождения природы человека, отчаяние в спасении… <…>
Сейчас надо мне писать очередное «Оправдание человека», а не России. Цефализация – нить Ариадны, показатель объективного стремления жизни к духу, к Богу, положительная основа Большой Надежды.
21 октября 2000
Очень сейчас хвалятся тем, что наконец-то в условиях свободы и плюрализма литература сбросила с себя философские и прочие заботы и может быть просто литературой, как везде в мире. Но забывают, что русскую литературу ценили и любили в мире, западном и восточном, как раз за этот её синкретизм, за её мировоззренческу wbr /wbr ю глубину, нравственную тревогу, религиозный поиск. А убери всё это – и испарится её своеобразие и интерес к ней. Ведь «философия» в литературе живет совсем в особом, другом качестве и склонении, чем в философском трактате, она обволакивается человеческими характерами и судьбами, насыщается экзистенциальной пронзительностью wbr /wbr , живой диалектикой pro et contra – и доходит до сердец и ума читателя, взрыхляет и углубляет их, захватывает и воздымает…
4 ноября 2000
В национальном энтузиазме, который и сейчас, в эпоху деградации, беспутицы, сильнейшего влияния западного потребительского неоязыческого выбора, окончательно не иссяк, ещё подспудными пузырьками незаметно фонтанирует вера: русский народ ещё не сказал своего окончательного слова, модальность его настоящего бытия – будущее. Даже если это и так (в конце концов, ни человеку, ни народу, пока они живы, нельзя ставить пределы), всё же есть один несомненный факт: Россия уже сказала свое слово миру, выразила обновленное, углубленное активное понимание христианства, явила новую ступень в тесно связанных между собой двух познаниях : Бога, своего высшего Идеала, и человека в его настоящем бытийственном призвании быть орудием осуществления замысла Божия о нём и мире.
Русская религиозно-филос wbr /wbr офская мысль, наряду с классической русской литературой, которая тоже взяла на себя часть разработки мировоззренческо wbr /wbr го, этического задания, причём в наиболее проникновенном и смелом, заостренно-лично wbr /wbr стном варианте, совершила колоссальную мировую работу. Если мы бесконечно благодарны древней Греции за то, что ей удалось сделать в общем движении человечества, за её гениальное, прославляющее «изобилие бытия» (Гачев) язычество, за её платонизм, за восприятие идеального Божественного начала, как писал Вл. Соловьев, в его гранях красоты, а Востоку, Индии – за йогу и буддизм… то как нам недооценивать вклад России в лице Фёдорова и целой плеяды мыслителей, равный, в оценке многих, по количеству новых идей и практических мировых перспектив святоотеческому наследию!