Желаем депутатам успехов и плодотворной работы в парламенте, и надеемся, что наше творческое содружество продолжится и в будущем.
Юрий Безелянский: От календаря к ЖЗЛ
Юрий Безелянский: От календаря к ЖЗЛ
Литература / Литература / Писатель у диктофона
Писарева Екатерина
Теги: Юрий Безелянский
Боль и страдания сделали эмигрантов великими
На недавно прошедшей ММКВЯ-2016 литературовед, календарист и писатель Юрий Безелянский презентовал свою новую книгу, посвящённую первой волне литературной эмиграции «Отечество. Дым. Эмиграция».
– Юрий Николаевич, вы автор уникального собрания сочинений – более 30 книг… Нынешняя книга – тридцать шестая. Расскажите, как вы собирали материал для неё.
– Со сбором материала у меня давняя история. Со школы всё, что я читал, всегда выписывал. И вот эта способность – найти какой-то интересный материал – сопровождает меня всю жизнь. Я создал колоссальные архивы, календари. В одном интервью меня даже назвали Человеком без интернета, я сам выполнял функцию интернета – собирал информацию. Если бы я был писателем, то был бы, наверное, как Кафка или Достоевский. Но я пишу биографии, материалы от пяти страниц до ста, где затрагиваю разные аспекты – как культурные, так и социальные. Есть люди-марафонцы, а есть спринтеры. Марафонцы – это как Лев Толстой. А я спринтер.
– Тем не менее книга получилась объёмной… Что подтолкнуло вас к её написанию?
– Когда я прочитал стихи ныне забытого Владимира Смоленского, то решил написать об эмиграции. Достал из своих анналов все материалы и в своём ключе начал сочинять. Понимаете, любая книга – несамостоятельное произведение. Во-первых, каждая книга основывается на Библии, во-вторых, она впитывает все предыдущие, которые читал и знал автор.
– Долго работали над книгой?
– Нет, я работаю чрезвычайно быстро, мой 15-летний радиоопыт приучил меня работать молниеносно, поскольку там была система гонораров: чем больше напишешь, тем больше получишь. В процессе работы я понял, что в одну книжку вместить всю эмиграцию не смогу. Я разделил первую волну эмиграции на три раздела: «Старший возраст, классики», «Второй ряд», «Молодые поэты, писатели и сатирики». Я начал вторую книгу. И уже по мере того как начал делать книгу об эмиграции 20–50-х годов, я понял, что нужна будет третья книжка. Она, скажу вам, уже наполовину сделана, туда войдёт вся наша эмиграция – Александр Галич, Наум Коржавин, Александр Солженицын. Для меня сейчас главный вопрос – как издать. В последнее время мне очень трудно договариваться с издателями, к сожалению, сказывается даже огромная разница в возрасте. Мы как бы из двух разных миров… Но желание издать книгу и поделиться накопленными знаниями оказалось сильнее, чем поездка, к примеру, в Италию.
– Как вы считаете, почему в школах практически не освещается тема эмиграции? Нет таких имён, как Гайто Газданов, Иосиф Бродский, часто даже и Солженицына не проходят…
– В этой книжке все ответы есть. Когда произошла революция и к власти пришли большевики, так называемые люди в кожаных куртках, нужно было удержать власть. А ещё нужно было бороться с врагами. История последних наших 100 лет – это история борьбы с врагами, как с внешними, так и внутренними. Если писатель уехал – всё, ярлык. Можете посмотреть советские энциклопедии: «Бунин – белогвардеец». И все маркированы как белогвардейцы. Их не печатали, а литературоведы как бы делили советскую литературу на белогвардейскую и нет. Та литература, западная, написанная до революции или уже «там», – плохая, упадочная, пессимистическая. А вот советская – бодрая и оптимистическая. Это до сих пор не изжито. В моей книге описаны удивительные факты: например, как Бунина хотели перетащить сюда, как переехал Куприн и что из этого вышло.
– Получается, было разделение эмигрантов на простых и белогвардейских – присутствовал некий политический аспект?
– Политический аспект, конечно, есть. Они уехали, потеряли всё. Ненавидели совдепию. Хорошо говорит Берберова о том, как они строили колонии, собирались в какие-то группы, возводили церкви. Они жили обособленной жизнью, были пропитаны русской ностальгией, русским духом и мечтали о возвращении. Некоторые даже получали паспорта, но не использовали их, боялись вернуться. Были даже прецеденты, сами понимаете, какие. Была и какая-то часть политических эмигрантов: генералы, офицеры из белой армии… Во второй книжке будет история Бориса Савенкова, это потрясающий писатель, он же революционер, он же террорист… У них была любопытная переписка с Амфитеатровым, а потом бедного Савенкова заманили сюда и расправились с ним.