Выбрать главу

Юлиан Семёнов активно участвовал в литературной полемике, всегда подчёркивал значение жанра детектива. В газете также публиковались отрывки из его новых произведений.

А журналист Семёнов в качестве специального корреспондента «ЛГ» постоянно бывал в командировках, чаще всего в горячих точках, откуда присылал яркие, острые оперативные репортажи и интервью. В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов он возглавлял корреспондентский пункт «Литературной газеты» в Бонне и публиковался буквально в каждом номере – его мобильность, настойчивость и диапазон тем свидетельствовали о высочайшем журналистском профессионализме Юлиана Семёнова и как автора, и как штатного сотрудника «ЛГ».

Юлиан СЕМЁНОВ

* * *

Странное слово «доверие»,

Похоже на жеребёнка,

Нарушишь – чревато отмщением,

Словно обидел ребёнка.

Нежное слово «доверие»,

Только ему доверься,

Что-то в нём есть газелье,

А грех в газелей целиться.

Грозное слово «доверие» –

Тавро измены за ложь.

Калёным железом по белому,

Только так и проймёшь!

Вечное слово «доверие»,

Сколько бы ни был казним,

Жизнь свою я им меряю –

Принцип неотменим.

* * *

Не говори: «Последний раз

Я прокачусь сейчас по склону».

Не утверждай: «В рассветный час

Звезда бесстыдна в небосклоне».

Не повторяй ничьих причуд,

Чужих словес и предреканий,

Весна – пора лесных запруд

И обречённых расставаний.

Не плотью измеряют радость,

Не жизнью отмечают смерть.

Ты вправе жить. Не вправе падать

В неискренности круговерть.

Упав – восстань! Опрись о лыжу,

Взгляни на склона крутизну.

Я весел. Вовсе не обижен.

И в чёрном вижу белизну.

* * *

                                Дочери Ольге

Судьбу за деньги не поймёшь –

Десятки и тузы – забава,

Провал сулит – там будет слава,

Прогноз на будущее – ложь,

Ты лишь тогда поймёшь судьбу,

Когда душа полна тревоги,

А сердце рвут тебе дороги,

И шепчешь лишь ему мольбу,

Простой закон – всегда люби,

Прилежна будь Добру и Вере,

И это всё, в какой-то мере,

Окупит суетность пути.

* * *

Я не жалею, что отдал,

И то, что потерял, – ко благу,

Лишь только бы листок бумаги,

А там хоть грохота обвал.

Центростремительность начал

Уступит место центробежью,

Так дюны шире побережья

Предшествуют чредою зал.

Я не обижен ни на тех,

Кто оказался слишком резким,

Духовно крайне бессловесным –

Ведь мир подобен сменам всех:

Когда легко отдать кумира,

Когда нетрудно позабыть

И то, что не было, что было:

В чреде мгновений – эры прыть.

Отчаянье – плохой советчик,

На дне бокала истин нет,

Осмыслен лёд сквозь грязный глетчер,

А жизнь людей – в тени планет.

* * *

Роману Кармену

«Знаешь, оказывается, Хемингуэй, перед тем как уйти,

вымазал руки ружейным маслом, чтобы никто из прокурорских

не мучил Мэри вопросами. Несчастный случай, и всё тут».

Нам нет нужды смотреть назад,

Мы слуги времени;

Пространство,

Как возраст и как окаянство,

«Прощай, старик», нам говорят…

Всё раньше по утрам весной

Мы просыпаемся.

Не плачем.

По-прежнему с тобой судачим

О женщинах, о неудачах

И как силён теперь разбой.

Но погоди, хоть чуда нет,

Однако истинность науки

Нам позволяет наши руки

Не мазать маслом.

И дуплет,

Которым кончится дорога,

Возможно оттянуть немного,

Хотя бы на семнадцать лет…

* * *

Зачем нам всем глаза даны?

Чтобы смотреть в них беспрерывно,

Всё понимая неразрывно,

На что владельцы их годны.

Зачем всем руки нам даны?

Чтоб прикасаться кожей пальцев

К щекам случайных постояльцев,

Которые нам не верны.

Зачем даны всем нам сердца?

Лишь только для вращенья крови?

…С годами истины суровей

И чётче облик подлеца.