Я
Могу.
Могу сделать что-то новое, что-то глубокое и всеобъемлющее. Нужно только собственное растворение и осаждение в процессе. Оно есть. Чем больше я растворён и разбавлен, тем ярче рождаются образы. Оно есть. Промывка. И это есть. Для получения высококачественного сознания, как пигмента, огромную роль играют тщательность и полнота промывки. Фильтрация и отделение воды. Да, есть. Промытое сознание перед сушкой должно быть полностью освобождено от излишнего количества воды, содержащейся в нём. Никакой воды. Ни внутри, ни снаружи. Больше я не пью. Так образы и видения становятся чётче и ярче, живописнее и ярче, яростней и ярче. Ярко. Здесь так ярко, что хочется завязать глаза чёрной тряпкой и писать вслепую. Видеть внутренним взором приходящие галлюцинации. Высушивание сознания. Идёт быстрой песчаной волной с дальнего бархана. Кто-то гладит меня по плечу и подносит к губам круглое отверстие. Из него льётся вода. Я не пью. Сжимаю губы капканом. Нельзя. Нельзя! Я высушиваю сознание, как пигмент. Никакой воды. Воды... Различают два вида сушки: на открытом воздухе и мой. Я сижу в сушильной камере, где воздух всё время нагревается электрическим, масляным обогревателем. Слышу скрип. Тени хотят открыть окно. Я тоже тенью лечу к ним и дерусь. Не дам! Нельзя воздух. Вздох, сдох. Улетают. Я пишу. А в голове измельчаю и просеиваю сознание. Похожее на песок, не в пример целому камню, тонко стёртое оно податливо. Я легко смогу смешать себя с маслом в однородную массу. Я высушенный пигмент окиси железа. Я почти колькотар. Сам элемовский колькотар.
Трехкнижие
Трехкнижие
Книжный ряд / Библиосфера
Поэзия
Константин Скворцов. Отбившиеся от Вселенских рук. – М.: Молодая гвардия, 2016. – 190 с.: ил. (Библиотека лирической поэзии «Золотой жираф»). – 1000 экз.
Известный поэт Константин Скворцов позиционируется как мастер драматической поэзии. Ему удалось совместить эпическое осмысление жизни с лирическим исполнением. В замечательной статье о Скворцове Новелла Матвеева и Иван Киуру высказали самую суть: «У всякого поэта своя любимая тема, своя звезда, своё неповторимое «я», и у К. Скворцова это Россия из себя и сам – из России, весь из неё – страны не монументально-картинной, а страны трагически-незнаемой...»