Ла Сувера – не просто маленький пятизвёздочный отель, это памятник, внесённый в реестр национальных достопримечательностей, рекомендуемый министерством образования для обязательного посещения студентами художественных школ. Дело в том, что теперешние владельцы собственности – заядлые коллекционеры. Они всю жизнь собирали всякую симпатичную всячину, начиная от живописи, фарфора, мебели и заканчивая одеждой. Немереное количество накопленных вещей требовало пространства для экспонирования. В результате родилась блестящая идея превратить каждую комнату в обитаемый зал музея интерьеров.
Получая ключи от гостиничного номера, вы одновременно приобретаете пропуск в ту или иную историческую эпоху – блестящего Людовика XIV, несчастной Марии-Антуанетты, Наполеона одного, другого, третьего или какого-нибудь папы Пия… В одной гостиной вы встретитесь с Ренессансом, а за углом вас поджидает ампир. На втором этаже живёт строгий классицизм, ну а подвал оккупирован рыцарскими доспехами.
Перемещаться из одного времени в другое помогает одежда тех времён, в изобилии представленная за стёклами стеллажей в бесконечных коридорах. Разглядывая исторические костюмы, я диву давалась, насколько новое – это хорошо забытое старое. Неужели этот каблук притопал к нам из XV века? А эта рюшечка, эта складочка, этот бантик – они так современны… И всё же тогда дамы, да и кавалеры тоже, выглядели импозантней, значительней, изысканней, оригинальней. Дело не только в «фасончике», но и в разнообразии и качестве тканей, а также аксессуаров. Как благородны бархат, шелка, кружево, вышивки, и всё это метрами! Как хороши шляпки, накидки, палантины, перья, парики, бижу! А какие все были фигуристые благодаря корректирующему нижнему белью (в свою очередь, представленному в экспозиции)! Оно делало талию осиной и у женщин, и у мужчин. Соблазнительная «Дианы грудь» достигалась с помощью корсета и без единого импланта.
Нам с мужем достались апартаменты в стиле арт-нуво, а в придачу к ним великолепный вид из окна. Я была довольна: несмотря на некоторые излишества и перегруженность деталями, это направление искусства мне всегда нравилось; может быть, потому, что долгие годы я живу рядом с шедевром Шехтеля – особняком купца Рябушинского. Даже плебейский вкус великого пролетарского писателя Горького не смог испортить жемчужину московского модерна, хотя автор «Буревестника» очень старался, проведя несколько лет в доме, экспроприированном большевиками.
Если свита играет короля, то ресторан при гостинице подыгрывает её звёздности. В отношении Ла Сувера это умозаключение верно на сто процентов. Все приёмы пищи отличались высокой калорийностью и изысканным вкусом, превосходя блеском многие мишленовские звёзды. Особенно мне запомнился один ланч. Кроме нашего праздничного десанта на нём присутствовала необычная гостья – очаровательная собака, похожая на карликовую белоснежную овечку, с волшебной кличкой Джинни (от джинна, который, как правило, содержится в закупоренном сосуде). У её повелителя всегда возникало одно-единственное желание, и Джинни немедленно приступала к его исполнению. Он хотел, чтобы собака находила для него самые лучшие трюфели – в сезон, конечно, – и непременно большие и белые.
В детстве я трюфели не любила. Они тогда произрастали в кондитерских отделах советских магазинов и стоили дороже других шоколадных конфет. Мне и в голову не приходило, что трюфель – это подземный гриб, что у него богатая история, прекрасная кулинарная репутация и гурманы всего мира чрезвычайно ценят его за аромат и вкусовые качества.
Александр Сергеевич Пушкин открыл мне глаза на истинное положение вещей. Из созданной им энциклопедии русской жизни я почерпнула, что юноши из хороших семей, вроде Евгения Онегина, в двадцатых годах XIX столетия непременно мчались в известный петербургский ресторан к Talon, где
Вошёл: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;