В них кувшинки, ужи, журавли...
Поезд мерно выстукивал что-то,
Мысли в прошлое вновь унесли...
Было лето на дачной усадьбе,
Топкий берег и лодка с веслом.
Эх, умчаться б туда, убежать бы
И с любимой остаться вдвоём.
Не забыты ночные прогулки,
Плоскодонка, серебряный след...
Эхо памяти ухает гулко,
Возвращаются лодка и плед.
Сарафан на любимой был тонкий,
И сквозь сумрак сияли глаза.
Голос нежный, девически звонкий
И конечно, корона-коса.
Под луною лучистой разделась,
Забелелась своей наготой.
Эта спелость пьянящая, смелость
Напоили меня красотой.
Вот оно, нестерпимое счастье –
В точках родинок тело обнять.
Ночка-родина, сквозь все напасти
Образ твой – для души благодать.
Вновь по «Тёмным аллеям»
пройдусь я,
После с мыслями вновь соберусь.
Та чудесная девушка Руся –
Это ты, предрассветная Русь.
Март
День наполнен нестерпимым солнцем.
Снег искрится, тени распугав.
Яркий полдень окнами смеётся,
Без ума от солнечных забав.
Дышится легко и беззаботно,
Воздух опьяняет и бодрит.
Март! Весна пришла бесповоротно.
Плачь, зима студёная, навзрыд.
Двор ликует, полный чувств особых:
Крики, смех и снежные бои.
Пацаны купаются в сугробах,
Как в пыли дорожной воробьи.
После летней грозы
Гроза отбушевала, перекатами
Умчала туч грохочущих стада;
Прозрачную гребёнку ливня спрятала
И вместе с мраком скрылась в никуда.
Берёзоньки с расчёсанными гривами
Красуются у солнца на виду.
Их только что
сам Бог фотографировал:
Я видел фотовспышек череду.
Ах, кто-то небо разорвал на клочья
И разбросал по лужицам вокруг.
И вот теперь, любя, сосредоточенно,
Парным туманом застилает луг.
Таёжный мир, умытый, обновлённый,
По-праздничному ярок и лучист.
Танцуют птицы. Ёлочки влюблённо
Вбирают их художественный свист...
Ночная гроза
Смеялся мрак грохочущими звуками,
На город ливень гнал девятый вал,
На спинах крыш чечёткою выстукивал
И на асфальте нервно танцевал.
Смеялся свет беззвучным диким хохотом,
Кромсая мрак на рваные куски.
Но ночь их вновь соединяла с грохотом
И жутко завывала от тоски.
Когда тайга промокла до хвоинки,
А город пузырился морем луж,
Гроза затихла. Капали дождинки,
Заканчивая свой холодный душ.
Умчался мрак с грохочущими звуками,
Исчез его сверкающий оскал...
А ветер хилого лунёнка убаюкивал
И одеялом тучки укрывал.
Афродита
Ты вышла из моря, сияя
Величественной наготой,
Вся в брызгах и в пене, босая,
Как будто бы вызов бросая
Природе своей красотой.
От нежного светлого тела
Зарделся зарёю восток.
Земля под тобою запела,
Цветами навстречу взлетела,
Травой расстелилась у ног.
Сквозь камни и льды вековые
Ростком потянулось добро.
Рассыпались идолы злые.
Тогда-то, быть может, впервые
Схватился поэт за перо.
Пластинки шестидесятых
Всего-то нужно: бережно извлечь
Из тонкого бумажного конверта
Запрятанные песни, чью-то речь,
Мелодию забытого концерта,
Поставить на вращающийся круг
Ушедшего в историю прибора,
Иглой коснуться –
И от взмаха рук,
От палочки волшебной дирижёра
Воскреснет голос.
Простенький мотив
Польётся,
Струны скрытые затронет –
И вздрогнет память,
Чудо совершив,
Преподнесёт, как будто на ладони,
Далёкие, забытые года,
Мгновения эпохи малолетства –
Пропавшее, казалось, навсегда
Заветное, завеянное детство.
Забытый голос запахи вернёт.
Рассеет звук туманные препоны.
Свершится невозможное – и вот
Незыблемые попраны законы...
Выходит,
Можно время обмануть,
Прошедшее вернуть
И сделать близким?
Есть к этому совсем короткий путь –
Старинные виниловые диски.
Три кита
Поэзия, Любовь и Красота…
Что может быть важнее для поэта?
По жизни вместе эти три кита
На спинах держат для него планету.
Поэзия – восторженность и боль,
Души неравнодушной обнажённость,
Готовая принять неравный бой