О русском духе
Нам не хватает общего патриотического подъёма в стране. Вот сейчас он наметился благодаря Крыму и позиции Путина. И если будет в воздухе летать этот победительный настрой, то автоматом пойдут и другие благости в сторону жизни – на бизнес, на искусство, на радость ощущения. Когда я жил на Рязанщине, у нас были сабантуи и русско-татарские фестивали. У меня есть фотография матери, где она в национальном русском наряде. Кто сейчас его наденет? Ни у кого его даже и нет. А вот в Японии у каждой женщины есть дома кимоно, и она надевает его на праздники. А у нас даже стесняются быть русскими! Не умеют, не могут и не знают, как по-русски плясать и петь. Я пришёл в Белгородский театр и говорю артистке: «Ну-ка, давай, спой частушку!» – «А я не знаю». – «Как не знаешь? Ты работаешь в Белгороде, это же самая русская земля! И ты, артистка, не знаешь частушки? Да у тебя должна быть на каждый случай жизни частушка. Народ так жил и так пел».
Об испытаниях
У меня всегда была тоска по большой сцене. И хотя в Театре Станиславского сцена не такая большая, зал неуютный и всё протухло-пропахло рестораном, я принял предложение Департамента культуры. Потом мне Господь сказал: «Попробовал, посмотрел, ещё хочешь?» и убрал оттуда. Сейчас я уже никуда не пойду. Да мне никто здесь и не предложит. Позвали в Японию возглавить театр в Токио, я там 25 лет работаю, заслужил. Там всё по любви. А мы всё время идём через насилие, кровь, лишения, депортации народов, ГУЛАГ. Но без опыта Театра Станиславского как бы я понял что-то в жизни? Без армии, где прыгал с парашюта, тоже чего-то не знал бы. А не родись у меня сын, я вряд ли знал бы, как рождаются дети. Это всё опыт. Иногда страшный. Я – фаталист и не захотел бросить Театр Станиславского, когда уже вложил столько здоровья и только начал выправлять положение: влюбил в себя коллектив, пошла публика. Но тут подключились такие связи и силы, которые по наивности мне и не снились. Я в этой ситуации был не просто пострадавшим, а мучеником: месяц комы, месяц реанимации, реабилитация. Но у меня обиды ни на кого нет. Всё зарубцевалось. Просто я себя не берёг, думал, мне по-прежнему 24 года, и я начал создавать Театр на Юго-Западе. Я привык гореть.
О красоте
Красота отдельно от ума – это какая-то несправедливость. В тех женщинах, что меня в жизни ошарашивали, всегда было соединение мудрости, тепла и красоты. Нельзя сказать, что та женщина красивая, а эта нет. Все красивые. Как у Чехова, мол, совсем дуру не ищи, у каждой дуры свой ум есть. Так и у каждой женщины есть своя красота. Часто хотят сохранить красоту и молодость. В Голливуде на постановке пьесы Горького «На дне» мне было трудно найти натуральную женщину на роль Василисы: в этом Америка переплюнула всех. У нас тоже это делают, не желая стареть. Но меняются до неузнаваемости, вытравляя из себя естество. Артисту ничего не должно мешать, он не должен думать об аппарате, а только о существе. А все переделанные думают, хорошо ли они смотрятся. Тут я увидел творческий вечер Ады Роговцевой. У неё горе: умерли муж, сын. Но она ничего с собой не делала и была прекрасна в своём возрасте! Думаю, что Татьяна Доронина, которую я очень люблю, тоже не делает никаких подтяжек. И она выходит на сцену и потрясает.
О любви
Если не люблю, я не творю. И мне нужна любовь в высшем её проявлении, которая, вспыхнув в чьём-то сердце, греет и даёт силы. Почему я в Театре на Юго-Западе поставил «Игру в кубики» за семь дней? Потому что здесь потрясающие артисты и они меня любят. А без любви мы бы колупались два года и ничего не сделали. У нас театр – семья, театр – дом, и актёры в труппе разные. Но чтобы их раскрыть, должен быть такой любящий отец, как я.
Сколько света и чистоты принёс он на сцену
Сколько света и чистоты принёс он на сцену
Искусство / Искусство / Эпоха
Доронина Татьяна
Теги: Татьяна Доронина , слова прощания , Белякович
6 декабря в 6 часов утра навсегда остановилось беспокойное сердце народного артиста России Валерия Романовича Беляковича. Ошеломляющее страшное горе, огромная утрата, невосполнимость которой нам ещё предстоит осознать.
Валерий Белякович – самобытнейший художник, гениальный режиссёр, пронзительный лирик и поэт театральной сцены, покоривший своими спектаклями весь мир. Его спектакли будили сердца зрителей, открывали им глубины человеческой души. Его, Валерия Беляковича, беззаветно любили люди, любили преданно и искренне, потому что с ним, с его искусством человек начинал себя чувствовать далеко глядящим, глубоко чувствующим, умеющим подняться на ту нравственную и духовную высоту, когда человек понимает, как значительно и важно его назначение в мире.