Николай Дьяконов (перевод с якутского)
* * *
Пока цветы за солнцем тянутся
И затевают хороводы,
Земля и небо не расстанутся
По повелению природы.
Свод неба, зелень изумрудная,
Как будто мира сердцевина,
Покуда люди чудо чудное
Воспринимают заедино.
Амир Махмуд (перевод с татарского)
* * *
Не береди
высоких струн,
когда остыли руки:
прознают,
что не тот игрун –
замрут на первом звуке.
Душа мелодией горда,
как душу ни казни я,
но вдруг заглохнет
навсегда
её полифония.
И та высокая струна,
что мучит, не стихая,
не отзовётся,
как стена,
немая и глухая.
Стихотворения из книги «Переливание крови». Поэзия Татарстана, Дагестана, Таджикистана и Украины в переводах Натальи Лясковской
Бийке Кулунчакова (перевод с ногайского)
* * *
Как хочется любить!
Пусть даже безответно,
пусть пагубно – в томлении, тоске...
Как хочется любить!
Я вспомнила вдруг лето,
и яркие цветы, и на виске
прохладных листьев тень...
А ты, любимый, помнишь
аульской свадьбы праздничный расцвет?
И тот воскресный день:
в нём солнце, словно ковшик
вдруг расплескало золотистый свет!
Была любовь твоя
так нелегка, огромна,
что, испугавшись тяжести её,
бежала в страхе я,
ушла, оставив дом твой,
и канула в безвестность, в забытьё...
И вот – объял покой.
Но мне покой не нужен!
Теперь меня страданья не страшат –
сквозь дней унылый строй,
сквозь годы равнодушья –
«Как хочется любить!» –
кричит моя душа...
Свиридов такой молодой
Свиридов такой молодой
Искусство / Искусство / А музыка звучит
Вульфов Алексей
На сцене Капеллы Санкт-Петербурга Иркутский симфонический оркестр
Теги: Иркутский симфонический оркестр , музыка , искусство
Сенсационные премьеры-открытия двух великих русских композиторов
В последний месяц 2016 года в Санкт-Петербурге состоялось сразу два выдающихся события в истории нашей культуры – премьеры-открытия сочинений двух великих русских композиторов.
Господь поразительным образом порой открывает нам, казалось бы, безнадёжно ушедшие творения великих классиков, что лишь подтверждает известную мысль о том, что рукописи не горят и что только Бог решает, чему оставаться жить, а чему нет на земле. Такие воскрешения (например, вторые рождения произведений Баха или Шуберта) бывают почти мистичны, но неизменно событийны.
В один вечер с разницей в пару часов в Санкт-Петербурге прозвучали юношеская симфония Георгия Свиридова и «Погребальная песнь» Игоря Стравинского. Сравнить эти нежданно-негаданно состоявшиеся премьеры, думается, было бы любопытно.
Премьера свиридовской симфонии состоялась в зале Капеллы Санкт-Петербурга в исполнении Иркутского симфонического оркестра (замечательный дирижёр Илмар Лапиньш). Сыграна симфония была великолепно. 25 сентября этому событию предшествовала иркутская премьера.
«Симфония была написана летом 1937 года в Курске, – рассказал о ней племянник композитора Александр Белоненко во вступительном слове к петербургской премьере. – В ней слышны заветы замечательного учителя Петра Борисовича Рязанова, давшего Свиридову необычайно много ценного, и в первую очередь практические советы по сочинению мелодий, чего тогда не делал почти никто. Конечно, первая симфония Свиридова – это как своеобразная фонограмма своего времени». А. Белоненко презентовал на премьере 23-й том издания полного собрания сочинений Г.В. Свиридова, в котором напечатаны ноты симфонии.
Пару слов о музыке (событие всё-таки). Надо сказать, очень хорошо, что он не стал сочинять так – откровенно академично – всю жизнь, на что были обречены многие его менее даровитые и самостоятельные коллеги. Но главное, что это музыка своего времени, которое явно слышится и видится в воображении при звучании симфонии, и что это путь к себе, к своему стилю. Стиль будущего Свиридова ещё не вызрел (студенту консерватории был тогда 21 год), но будущая индивидуальность проявляется в ранней симфонии Свиридова, думается, в первую очередь в органической невозможности автора обойтись без мелодики, песенности. Привычен был тогда ещё народу лирический распев, ежедневный, нормальный, так сказать, и композиторы-академисты пытались пристроить его в серьёзные жанры – в оперу (например, И. Дзержинский), в симфонию, что само по себе любопытно. Присущий Шостаковичу кинематографизм, такая «чёрно-белая» музыка как бы бегущих кадров, говорящая о своём времени, почти показывающая его наяву, – будущая характерная свиридовская картинность – тоже явно есть здесь.