Привычные измены Ирину Васильевну мало трогали, ни к номенклатурным женам, ни к актрисам она не ревновала, – и вдруг Ян изменил ей с красавицей-черкешенкой, такой Бэлой ( все-таки Марина Кудимова – поэт!), но из низшего социального слоя – учётчицей и по совместительству нарядчицей. И вот здесь – кульминация сюжета. Ирину Васильевну, никогда не ревновавшую ни к одной любовнице мужа, охватывает не поддающаяся контролю разума ревность, и она… избивает соперницу! Как-то было бы естественнее представить обратную ситуацию – ведь Ирина Васильевна, любительница опер, музыки и книг, подаётся автором как интеллигентная женщина во всех отношениях. Кроме того, повесть называется «Большой вальс», и читатель вправе ждать аллюзий, отсылая к когда-то культовому фильму о любви женатого Иоганна Штрауса к оперной певице Карле Доннер, служившей в Императорском театре. Жена в фильме борется за счастье и за сохранение семьи, и, в конце концов, актриса отступает. В «Большом вальсе» Марины Кудимовой всё жестче. Не любовница отбивает мужа, а жена – только в прямом смысле. Денщик – охранник – бывший уголовник сочувствует Ирине Васильевне не столько потому, что она ему симпатична, сколько из-за того, что адюльтер, в котором фигурирует учетчица, роняет в его глазах авторитет шефа. И читатель, когда черкешенка в конце повести погибает, вправе подумать: а не причастен ли к её гибели Анатолий – автор предлагает тонкие намекающие детали: после ночи красные с чёрными обводами глаза Анатолия, пустой бак с бензином, который вечером только был наполнен и т. д. Но я эти намёки отметаю. Черкешенка гибнет вследствие бездушия Яна и по воле рока – то есть так именно, как лермонтовская несчастная княжна. Черкешенка Верка не княжна, ведь «большой вальс» Марины Кудимовой танцуют в телогрейках, в колонии – посёлке ссыльных, – и это наделяет повесть тем подспудным драматизмом, который пронизывает всю ткань текста. Мне всё время слышалось сквозь текст тяжёлое дыхание ещё одной героини – врачихи посёлка Агнессы, прошедшей лагеря по трагически знаменитой 58 статье. Пожалуй, это самое главное.. В посёлок ссыльных вальсы жизни долетают только из репродуктора…
Есть в повести совершенно бесспорные мысли и бесспорные удачи. Я уж не говорю о том, что «Большой вальс» открыл для меня Марину Кудимову как прозаика, причём умеющего показать именно «вязкую инерцию драмы человеческой жизни» – то редкое качество писателя, которое сразу же заставляет вспомнить Чехова. И пусть Чехов подает драму жизни как бы л е г к о, именно оттого она и производит такое сильное впечатление, а Марина Кудимова верна закону соответствия формы содержанию, и слог её тяжел, и, кстати, потому всегда узнаваем.
Старая керосиновая лампа – это многогранный символ для главной героини повести и для автора: и символ спокойного домашнего очага, и прошедшей молодости, и времени, и вечного тихого огня любви…
(всю статью о повести М. Кудимовой «Большой вальс» можно прочитать в сетевом журнале «Гостиная»: http://gostinaya.net/?p=12339)
Эпитафии
Эпитафии
Литература / Литература
С глубоким прискорбием сообщаем, что 17 января 2017 г. на 94-м году жизни скончался Владимир Фёдорович ОГНЕВ – ветеран и многолетний автор «Литературки» (сотрудник отдела критики в годы «оттепели»), член СП Москвы и ПЕН-центра, автор более 40 книг и сотен статей, член Союза кинематографистов РФ, ветеран и участник Великой Отечественной войны.
Умер Юрий АПЕНЧЕНКО, знаменитый журналист, известный всей прежней стране по очеркам о космонавтах в «Правде», прекрасный, но слишком строгий к себе, чтобы стать знаменитым, поэт.