Она ушла. Потом вернулась.
– Странно. Фонари действительно не горят. Но почему, разве это означает, что всё уже кончено?
Мария Васильевна утвердительно кивнула.
– Слушай внимательно. Солнце испарилось, небо свернулось свитком, звёзды упали в бездну. Что ещё надо? Земли нет уже. Удивительно, что мы ещё живы. Думаю, в воздухе наш дом завис. Хорошо, кирпичный он, может, и выдержит.
– Но я ничего такого не слышала в новостях, – попробовала возразить Наташа. – На завтра даже плюс двадцать обещали…
Мария Васильевна перебила её.
– Слушай больше! Их дело – чтоб спокойны мы были, квартиры оплачивали, что ж ещё, ясно всё. Мало того... Слыхала я, как грешники стонут и зубами стучат. Видно, в аду терзаются сильно. Земли-то нет теперь – вот и слышно всё. А темнота-то какая? Адская!
– Неужели? – побледнела Наташа, широко раскрывая глаза.
– А то как же. Что ещё? Да. Покойнички ко мне приходили. Знаешь? Вот в коридоре на тумбочке и сидели, рядом с телефоном.
– О, Марий Васильна… – прошептала Наташа. – Неужели?
– Я была в комнате, вдруг слышу: около двери кто-то шебуршит. Думала, воры. Ан, нет! Мурзик то был мой, котенька ненаглядный.
– Да что вы говорите! Как! Тот самый, которого убили? Не может быть! Мы же его под осиной закопали!
Мария Васильевна перевела дыхание.
– Ну, ладно. Пойду. Хочешь со мной? Увидишь Мурзика-то.
Наташа испуганно замотала головой:
– Нет, лучше я тут останусь.
– Ну как знаешь. – Мария Васильевна тяжело повернулась и открыла дверь. – Да, к чему говорю? Ступай, воды набери во все посудины, пока есть в кране. И чтоб про запас осталась на всякий случай.
– Хорошо. – Наташа задумчиво потрогала волосы. – Сыну-то я не буду говорить об этом.
– О чём?
– Ну что конец света наступил.
– Сыну не говори, – согласилась Мария Васильевна. – Он мал ещё.
Потом она переступила порог и, оглядываясь, как бы прощаясь, побрела к лифту.
Наташа закрыла дверь, прошла в комнату и включила телевизор.
«Бред какой-то, – подумала она, стараясь не волноваться. – Разве такое может быть?»
Но на улице было действительно очень темно, и фонари не горели.
«Нет. Ну, разве можно такому поверить? Натурально, тут даже думать нечего – старческий бред. Или что-то типа того».
Пальцы её давили кнопку за кнопкой пульта. На экране, дёргаясь, прыгало изображение, урывками доносились смех, шум моря, крики, строгий монотонный голос. И Наташа постепенно успокаивалась. Она остановилась на строгом голосе.
В комнату, подпрыгивая, вбежал шестилетний сын.
– Мама! А кто к нам приходил? – спросил он.
– Не мешай мне, – ответила Наташа. – Это не твоё дело. Иди и спи.
– А я, между прочим, всё слышал! Ха-ха!
– Вова! – она, выключив телевизор, строго посмотрела на него. – Что ты слышал?
– То, что в нашем доме завелись призраки. Мы с Павликом, между прочим, давно тебе об этом говорили, а ты не верила. Мы с Павликом их вчера из автомата обстреливали! – Вова сжал указательные пальцы и, подняв их к потолку, крикнул: «Пах! Пах!»
Мария Васильевна в это время стояла перед своей дверью и вспоминала:
«Где же мой ключ? Так-так. Гм...»
Она поискала карманы в ночной кофточке. Карманов не было.
«Как всегда. Фабриканты! Кофту сшить не могли нормально… – заворчала Мария Васильевна. – Кое-как сшили и тут же продавать. Лишь бы деньги грести! Ткани пожалели клочок приштопать! Жизнь пошла…»
Она прислонилась к двери, дверь дрогнула и с лёгким скрипом открылась.
«Ай-яй-яй! – перепугалась Мария Васильевна ещё больше. – Не заперта была! Конечно, теперь наверняка воры все ящики и чехлы мне переворошили».
Эта догадка тут же забылась: в прихожей пахло жареной рыбой. Было очень темно, и в квартире сверху кто-то большими шагами ходил по кругу. Печально скулила собака.
«Накупили собак, по квартирам рассадили и думают теперь, что ворам пути перекрыты. Но мы посмотрим ещё, что и как будет», – подумала Мария Васильевна, прикрыла дверь и пошла на балкон за вёдрами.
Ополоснув два ведра, набрала холодной воды и отнесла их в комнату к кровати. На всякий случай. Вода ведь – самое главное для жизни. Потом осторожно легла, укрылась потеплее.