Премьера
Премьера
Литература / Литература / Поэзия
Сорок лет назад началась работа на фильмом «Мой ласковый и нежный зверь» с участием Г. Беляевой, О. Янковского и Л. Маркова
Теги: Эмиль Лотяну , поэзия , память
Эмиль Лотяну
Ушедшим мастерам кино, которых я знал и на которых молился
Ударил мрак средь бела дня.
Замкнуло где-то. Свет погас…
А он стоял напротив нас
У рампы и – просил огня.
Был зал, как чёрная обитель,
В немое сжатое кольцо.
– Я зрителя хочу увидеть!
Мой зритель, где твоё лицо?
В полупорыве он застыл,
Всем телом ожидая тока,
И взлётом рук просил, как Бога,
Сто вольт для тех, кого любил.
Гуденьем напряжённой плоти
Заполнив онемевший зал,
Впервые до конца познал
Родство со всеми, кто напротив.
Гудели в нём колокола
Во славу кровного родства!
И он светился от тоски,
От неги, от любви, от боли,
И сердце рвалось на куски,
И табуном срывалось в поле,
Где он снимал святые сны,
Предав экрану лик иконы,
И где по грязи шли мадонны,
Цветя в предчувствии весны!
Где иступленный пляс метели
Снимал на плёнку до седин, –
В том поле, ставшем колыбелью
Его распятий и картин.
…Он был так близко, рядом с нами,
У рампы, в ожиданье света,
И сотни глаз немым ответом
Мерцали влажными огнями.
То был его прощальный вечер,
То был его прощальный крик:
Верните свет хотя б на миг
И подарите вечность встречи!
Звучит во мне тот голос звонкий
Властителя и скомороха,
В ладони сжатая эпоха
И воскрешение на съёмке!
О, если б знал весь этот зал,
Как лютой волей самодержца
Он место съёмки превращал
В страну – в страну сплошного сердца.
Ушёл мой буйный вождь и брат.
Мой вечный мальчик, мой Сократ…
Создатель жизни, бытия,
И вот теперь не он – а я –
Здесь у черты! Очередной.
Крест мой теперь и жребий мой.
Как вол, покорно понесу
Чужие страсти и поступки,
И образ призрачный и хрупкий
Подснежников в глухом лесу.
И образ тех, кто убивал,
И тех, сражённых наповал.
Их чистый лик рассветом ранним
Воскреснет на моём экране.
И раскалённые угли
Я понесу, как вы несли,
Мой старый вождь, мой друг и брат,
Мой вечный мальчик, мой Сократ.
Средь недоклеенных бород
И париков недозавитых,
Средь заколоченных ворот,
Где рая нет дверей открытых.
Средь истерических признаний
Любви в кругу былых измен,
И собственных сомнений плен,
Когда творим вне расписаний.
Среди запретов и наветов,
Своих обетов и чужих
Рождается кино – как стих,
Как завещание поэта!
И опечалит дух премьеры
Кардиограммы пьяный след.
Сто световых осталось лет
До первой встречи у барьера,
До нашей, зритель мой, дуэли,
Где буду я иль ты сражён…
Суров, но справедлив закон –
Дай бог дойти живым до цели…
Книга
Созрело время,
Час тяжёл и плотен.
Из плах некрашеных
Воздвигнут эшафот,
– Почтенный люд, я здесь, на эшафоте!
Глотателя ножей пришёл черёд…
Скользит по горлу
Роковой металл –
Двойная грань, пропитанная смертью.
Я в книге нож и стон замуровал
С капризной ярмарочной круговертью.
Созрело время,
Час тяжёл и плотен,
Года вернулись на свои круги,
И вновь воскресли, и налились плотью
Мои любови, братья и враги…
Тянусь, как жеребёнок длинным горлом,