Святая ложь
От страданий уйдя в забытьё,
Он в бреду умолял, умирая:
– Я прошу, позовите её!
Где ты, милая? Раечка! Рая!
И в горячке срывая бинты,
Полковой командир в медсанбате
Не смолкал:
– Рая, слышишь ли ты?
Неужели жене нет халата?
И тогда седовласый хирург,
Потеряв даже проблеск надежды,
Закричал:
– Поскорее, прошу,
Позовите кого-то из женщин!
Вопреки и душе, и уму,
О ступени подошвы сбивая,
Прилетела девчонка к нему,
Не жена, просто Рая другая.
Командирову руку к губам,
Прижимала:
– Я здесь, – повторяя, –
Я тебя никому не отдам.
Я жена твоя, слышишь? Я Рая!
Он ушёл навсегда от войны,
Он ушёл, как положено, с миром.
И со вздохом безвинной вины
Попрощались врачи с командиром.
Это стихотворение очень хорошо воспринимают в любой аудитории.
– Вы ещё поэт-песенник. Песнями становятся какие-то особые стихи, специально написанные под музыку?
– Не обязательно. Часто композиторы просто берут мои готовые поэтические произведения и сочиняют к ним мелодию. Но бывает так, что уже при сложении стихов я понимаю – это почти готовая песня. Был у меня такой текст: «Я поклонюсь тебе, Русь…» Его взяли композитор из Перми и композитор из Севастополя. Пермский – Василий Гуляев, написал современную песню, а севастопольская Татьяна Великодворская – классическое произведение. И обе эти вещи живы, исполняются и очень хорошо воспринимаются публикой.
– То есть для вас звучит конкретная музыкальная тема, когда вы пишете?
– Звучит. Иногда я слышу романс и пишу слова для него. Но композитор слышит что-то своё и сочиняет совсем не ту музыку, которая играла у меня в голове. Допустим, композитор Валерий Осипов-Покровский прислал мне несколько мелодий и предложил написать песни. При этом тема задана заранее: вот эта должна быть про маму. Я прослушиваю музыку и понимаю: никакая это не мама – это небо в незабудках. И пишу «Небо в незабудках». Помню, была очень занята, работала на серьёзных должностях. Мне было некогда, а композитор торопил, и я предложила своим коллегам: «Возьмите, шикарная мелодия, напишите что-то». И абсолютно все ответили: «Нет, на эту мелодию ничего нельзя написать, потому что там в каждой строчке три слога – что там напишешь?» И вот, еду на совещание, а в голове крутится эта мелодия, и я понимаю, что выстреливает «Небо в незабудках», оно просто попадает в этот ритм. И уже от этой строчки разворачиваю ситуацию.
– Песня «Я поклонюсь, тебе, Русь» – дань моде из-за того, что Крым перешёл России, или тема России в вашем творчестве присутствовала постоянно?
– К сожалению, у некоторых писателей теперь это дань моде. Когда тема была особенно необходима Крыму, её стеснялись. Более того, её стеснялись не только в Крыму. Когда я приезжала выступать в другие города России: в Волгоград, в Санкт-Петербург, в Москву – мои собратья по перу мне говорили: «Ты совсем с ума сошла? Патриотическая тема – не в моде».
– Это были 90-е – начало 2000-х?
– Да. Я говорю: «Вы не понимаете, тема России – самая главная тема, особенно для меня, для моего деда, тех родственников, которые не вернулись с фронта или вернулись изуродованными, израненными, контуженными». С детства помню свои переживания по поводу того, что я русская, но живу на Украине. В ноябре 1997 года, когда планировались натовские учения «Sea Breeze» в Крыму, я пишу в один день два стихотворения. Одно заканчивается строчками:
Я люблю Украину,
Здесь живу и тружусь,
Но тебя не покину –
Через годы вернусь.
Второе – «Я вернусь к тебе, моя Россия!»
Мистика, но всё, о чём когда-либо говорит поэт, хочешь не хочешь, а сбывается.
– Вы увлеклись переводами...
– Сама от себя не ожидала. В детстве я начала изучать сразу болгарский, чешский, сербский языки. Мама говорит: «Да, что ж ты занимаешься этой ерундой, когда у тебя по английскому четвёрка!» Но я исправляла по английскому четвёрку и опять занималась. И вот я перевожу со славянских языков.
Не так давно ездила в Северную Осетию, и там писатели сетовали на то, что в этом многоязыком краю с маленькими аулами, отсутствием связи и так далее – язык законсервирован. А талантливых людей очень много, и пишут – каждый на своем диалекте. Чтобы о них узнали, хорошо бы перевести произведения на русский язык. Думаю, сяду, парочку сделаю. А когда стала переводить, поняла, что в переводе выигрываю в шахматы сама у себя. Потому что подчинена ритму, который задан, подчинена рифмам, которые заданы, подчинена образам. Если переводить текст с подстрочника, – это графоманство. Нужно оторваться от всего, слушать только свою Музу. Когда у меня получается, это приносит огромное удовольствие.