— Поздравить тебя можно, Анисья? — Покупатели толпились около нее, разглядывали и хвалили Оленьку: — Хорошая девочка, красивая! А ну, взвесь-ка три килограмма огурцов!
И уходили, явно не скрывая своего удивления, что через десять лет Анисье удалось найти свою дочь.
Анисья, улыбаясь, провожала покупателей, потом, радостная, счастливая, смотрела на Оленьку и, наклонившись, словно по секрету, спрашивала:
— А что, доченька, добрый базар?
Оленьке всё равно, какой базар! Хоть бы его совсем не было. Она стояла рядом с матерью и с волнением смотрела на мелькающий перед глазами людской поток. Может быть, ей удастся увидеть кого-нибудь из юннатов? Надо же как-то передать Егорушке, что она задержится! Временами базарная сутолока отвлекала ее от этих мыслей. То вдруг вспыхивала перебранка между покупателем и торговцем, то из конца в конец навеса начинали перекликаться вынесенные на продажу петухи, то просто было интересно наблюдать за сидящей старой Юхой, как она вместе с огурцами и помидорами взвешивает свои руки и, вздыхая, набожно крестится, не то благодаря всевышнего за ловкую продажу, не то прося у него прощения за свой обман…
Оленька готова была убежать на опытное поле. Только боязнь обидеть мать удерживала ее на базаре.
Всё меньше и меньше оставалось на прилавке товара. Прошел первый ранний наплыв покупателей. Уехала колхозная машина. И тут, наконец, Анисья достала из-под прилавка корзину помидор. Холстинкой она смахнула осевшую на них пыль, положила самые крупные наверх, поближе к покупателю, не без гордости взглянула на соседок по навесу, как бы спрашивая, — ну, кто из них может потягаться с ней своими помидорами?
Базар, который еще недавно был так многолюден и шумен, сейчас поредел, стих, и торговля шла не так уж бойко. Базар близился к концу В девять часов он закрывался. Плотный мужчина в расстегнутом пиджаке остановился около прилавка, потрогал помидоры и спросил:
— Почем?
— Три!
— Дороже, чем в городе? В городе два!
— В городе и покупайте, — усмехнулась Анисья.
— Наживаетесь? Пользуетесь случаем?
— А я со своим товаром что хочу, то и делаю! Захочу — трешницу запрошу, хочу — сама съем!
Перебранка только началась, а вокруг уже собралась толпа.
— Мама, не надо спорить.
— Меня будут калить, а я молчи! — не могла успокоиться Анисья. — Я каждую травинку выпалывала, с утра до ночи спину гнула, а он, ишь что придумал — «наживаетесь»!
— Ладно, взвесь килограмм, — сказал примиряюще мужчина.
Оленька, боясь, что мать откажется от примирения, бросилась к корзине и стала сама взвешивать помидоры. А когда покупатель подал ей трешницу, она вернула ему рубль и сказала гордо:
— Килограмм стоит два рубля!
Егорушка ждал Оленьку на опытном участке. Он пришел сюда, едва встало солнце. В картофельной ботве был спрятан рюкзак, заступ и лопата — всё необходимое, чтобы накопать и принести живую землю из Волчьего оврага.
Но время шло, а на тропинке, ведущей из школы к опытному полю, Оленька не появлялась. Что с ней? Заболела, не пустила мать, что-нибудь случилось особенное? Егорушка не знал, что подумать. А вдруг часы подвели? Тоже может быть. Отстали за ночь, и не заметила. Тогда скоро придет. Но Оленьки не было. Уже минуло семь, на участок стали собираться юннаты. Теперь, даже если бы Дегтярева пришла, они не могли бы отправиться в поход за живой землей. Все бы увидели, что они куда-то собрались. Ну ничего, они пойдут, когда ребята разойдутся по домам.
Егорушка справил все свои дела еще рано утром и, сидя у канала, наблюдал, как Зойка окучивает после вчерашнего полива позднюю капусту. Зойка явно спешила и нет-нет, да и поглядывала с усмешкой в его сторону. Наконец она обрыхлила последний кочан, вскинула на плечо тяпку и, выйдя на тропинку, крикнула издалека:
— А что-то сегодня не все юннаты вышли на работу?
— Кому надо, все тут, — нахмурился Егорушка, отлично понимая, что Зойка намекает на отсутствие Дегтяревой.
— Нет не все, — продолжала, подойдя к нему, Зойка. — А где Дегтярева?
— Заболела.
— Заболела? — переспросила Зойка и громко рассмеялась. — Кто тебе сказал? Может быть, записочку прислала? А ты и поверил. И вовсе не заболела. Сказать, где она?
— Говори!