Больше никаких огней на судах быть не должно.
Капитан поймал в бинокль второй «колесник» и вскрикнул от удивления.
Над левым красным огнем, на высоте мостика, на пароходе явственно мигал слабый белый огонь. Он то потухал, то снова зажигался.
Муров не отрывал бинокля от глаз.
— Слушайте, да ведь он передает сочетания азбуки Морзе. Человек на буксире! Ну, ладно, это потом. Давайте попробуем разобрать. Говорите, что дает, а я буду записывать.
Помощник взял второй бинокль и начал:
— Тире три точки.
— Б.
— Две точки тире.
— У.
— Точка два тире точка.
— П.
— Три точки.
— С.
— Две точки.
И.
— Точка тире точка.
— Р.
— Знак раздела дает. Что вышло?
— Бупсир. Да не «бупсир», а наверное «буксир». Читайте дальше.
Второе слово с «колесника» давали долго. Фонарь часто подавал подряд множество точек, что означало «знак ошибки», и начинал передавать заново. Ни Муров, ни второй помощник никак не могли разобрать, что это значит. Наконец фонарь передал несколько раз одно и то же слово «перевирается». Смысл стал теперь понятным и угрожающим.
Вероятно, передающий ошибся и вместо буквы «Т» в третьем слоге передал букву «В».
— Буксир перетирается! Ответьте ему прожектором, что мы поняли.
Голубой луч прожектора скользнул по пароходам и дал несколько вспышек. Фонарь на «колеснике» погас.
— Старпома немедленно ко мне. Бегите. Я побуду пока здесь, — приказал помощнику Муров.
Через несколько минут смущенный старпом стоял перед капитаном.
— Я вас еще раз спрашиваю, как на «колесник» попал человек? Мой приказ был снять всех людей. Как? — рассердился Алексей Никитич.
— Все люди с буксируемых судов у нас на борту, Алексей Никитич. Я сам их считал.
— Так что же, по-вашему, это чорт морзит, да? Или святой дух? Кто морзит? — я вас спрашиваю.
Старпом молчал.
— Идите и проверьте людей еще раз, потом доложите. Ясно?
Старпом сбежал с мостика.
— Малый ход! — скомандовал Муров, и второй помощник дернул ручку телеграфа. Шум машины стал тише.
— Сколько миль осталось до бухты Судак?
— Пятнадцать с половиной!
— Вот так и пойдем малым ходом, чтобы не оборвать буксир. Если всё будет благополучно и ветер не усилится, часа через четыре зайдем в бухту… Там снимем человека и прикрепим буксир.
На мостик снова поднялся старпом.
— Все люди на борту. Я же вам говорил, — с ноткой обиды доложил он.
Муров уже успокоился и сам теперь чувствовал себя неудобно за прорвавшуюся резкость.
— Да вы не обижайтесь, Иван Михайлович. Я сам ничего не могу понять. Скоро узнаем. Всё-таки молодец тот, кто остался. Настоящий моряк, — правда? Только бы до Судака дойти без обрыва буксира.
«Адмирал Макаров» осторожно полз под Крымским берегом. На счастье, к утру ветер ослабел и начавшая разгуливаться зыбь почти исчезла.
В 9 часов «Макаров» отдал якорь в Судакской бухте. Здесь море было гладкое, как озеро. Высокие горы закрывали теплоход от ветра, и на их зеленом фоне он казался совсем маленьким.
Спустили шлюпку. В нее спрыгнуло несколько гребцов, а за руль сел сам Алексей Никитич.
Через несколько минут шлюпка подошла ко второму «колеснику».
— Эй, кто там, выходи! — крикнул капитан, приподнимаясь на банке.
Дверь из бортового коридора открылась, и на пороге появился Валька. Кепка у него была сдвинута назад, за плечами болтался зеленый рюкзак. Лицо выражало испуг и радость…
— Валька! Ты? — зарычал Алексей Никитич, закипая гневом. — Да как ты оказался тут? Кто тебе разрешил забраться сюда?..
— Алексей Никитич, посмотрите, буксир совсем перетерся, — прервал капитана боцман. — Во-время приехали.
Муров легко вспрыгнул на палубу парохода и подошел к буксиру. Деревянные перерезанные подкладки лежали рядом, а стальной трос, распушив перетершиеся проволочки, держался на двух оставшихся прядях.
— Кто крепил буксир? Тонкие подкладки положены. Недосмотрели. Да-а. Во-время заметил! Молодец! — громко сказал капитан и тут же вспомнил, что «молодец» — это Валька, которого он собирался только что «разнести».
— Валентин, иди-ка сюда, — позвал мальчика Алексей Никитич. — Да иди, иди, не бойся.
Валька нерешительно подошел, хмуро смотря на капитана.
— Прежде всего спасибо. Выручил. А потом, как же ты всё-таки очутился здесь?
Валька понял, что гроза прошла, и смело ответил:
— Сам сел, когда из Одессы уходили.
— Зачем же ты сел? Что, тебе на «Макарове» плохо было?