— Зарядку делаю.
— Зачем?
— Чтобы мускулы были.
— Зачем?
— Ну-у… чтобы сильным быть.
— Зачем?
— Фу ты! Тебе не хочется быть сильным? — я подошел к Димке, согнул в локте руку. — На, попробуй!
Он пощупал мой мускул. Закатал рукав рубашки и согнул свою бледную палочку-руку. На месте мускула что-то капельку шевельнулось. Димка вздохнул:
— Нет, я слабенький. Бабушка так говорит. Одень меня.
— Одеть?
Что я, в няньки ему записался? Я чуть не стукнул его. Но вспомнил, что мама просила быть ласковым с ним… и стал одевать. Выходило у нас как-то неважно.
— Это еще что? Здорового парня одевать, как младенца? Позор! — крикнул отчим, входя. Потом он мне сказал: — Игорек, собирайся в школу, а то опоздаешь. А мы тут разберемся.
Не знаю, как там они разобрались, только на другое утро Димка сам возился с одеванием.
В школе ребята спросили меня про Димку: какой он, понравился ли мне. Я ответил так, вообще. Хвастаться-то нечем.
Димка слабый, слабый, а игрушки ломать — силы у него хватает. За месяц, что живет с нами, почти всё испортил.
Мы с мамой, еще до его приезда, купили ему большой деревянный грузовик. Димка изуродовал его, — не узнать. Мне противно было смотреть, и я взял инструменты отчима и стал чинить грузовик.
Димка вернулся с гуляния.
— Зачем ты ломаешь грузовик! — заорал он.
— Да я не ломаю, а чиню.
— Неправда, ты бьешь молотком!
Он хотел вырвать у меня машину, но я не дал.
Надо было прибить еще колесо. Тогда Димка начал топать ногами и выгибаться во все стороны, как вареная макаронина. И всё кричит:
— Ты сломаешь, отдай!..
А я не обращаю внимания. Он орет — я прибиваю. Он ревет так, что весь его треугольничек мокрым сделался, — я всё равно прибиваю колесо. Наконец все слезы вышли из него, и ему нечем было плакать. Он только вздыхал на всю комнату. Я прокатил грузовик.
— Дай мне! — кричит Димка.
— На, бери. Не буду больше с тобой связываться. Знать не хочу тебя!
Он опять заревел. Надоели мне его капризы. И я сказал, что он плакса, опротивел мне, что я не дотронусь до его вещей.
Димка уже не плакал, открыл большие глаза и слушал. А потом забрал, сколько мог, игрушек, поднес мне и сказал:
— Нет, ты бери мои вещи. Давай помиримся.
— Видеть не могу тебя, убирайся! — я толкнул Димку и ушел.
Когда я вернулся, Димка сидел на своей скамеечке. Он весь сгорбился, уткнул лицо в колени и грустно смотрел на грузовик.
Мне стало жалко Димку. И чего я накричал на маленького! Но что делать, не просить же у него прощения.
После этого случая Димка стал как-то стесняться меня. Он уже не просил играть, не встречал меня.
Ну и пускай.
Были мы с Димкой дома только вдвоем. Позвонили. Мы побежали открывать. Мужчина с большими черными усами протянул мне пакет и письмо и попросил передать это отчиму.
Интересно, что в пакете? Димка хотел посмотреть, но я не позволил. Положил пакет на стол отчима и пошел к себе готовить уроки.
Димка что-то затих… Ищу… ну вот! Сидит он на столе отчима. Пакет раскрыт. Это большая коробка конфет, на крышке богатырь нарисован. Димка весь перепачкался шоколадом, доволен, улыбается:
— Попробуй, вкусно.
— Что ты наделал, Димка! Как ты смел открыть! Это папе принесли. Нельзя у старших брать без спроса.
— А у младших можно? Ты грузовик взял без спроса.
— Так я тебе починил, а ты коробку портишь. Перестань есть!
Мне самому очень хотелось попробовать. От Димки вкусно пахло шоколадом… я мучился, мучился и подумал, что всё равно коробка начата… Взял одну конфету, другую, а потом уже много.
Димка сидит на столе, болтает ногами и еле, еле жует. Наелся.
— Как бы я хотел такие усы! — говорит он.
— У тебя уже есть шоколадные, — засмеялся я.
Тут вошел отчим и увидел, как мы веселимся. Он заметил коробку, нахмурился:
— Это принес такой, с черными усами?
Он прочел письмо и еще больше нахмурился:
— Что теперь делать? Эту коробку прислал мой больной. Я его вылечил, как всякого другого, а он выдумал какие-то дурацкие подарки мне совать. Терпеть не могу! В клинике ему не удалось, так он домой притащил.
— Очень хороший подарок, — сказал Димка.
— Что ты понимаешь! Это моя работа — лечить людей. Надо ему отдать эти конфеты, а вы съели.
Вот как скверно получилось! А Димка молчит, не говорит, что первый начал. Рад свалить на меня. До чего противный! А тут еще мама пришла и раскричалась на меня. Тогда Димка протянул к ней руки и сказал: