Р. Погодин
Рябиновая ветка
За лесом прокричал паровоз. Его зычный хрипловатый гудок запутался в мохнатых еловых лапах, и до деревни долетело только глухое усталое «Уу-у-у-у-у…»
— Скорый прошел… Четыре часа уже. — Володька прилег на край канавы, свесил ноги в широкие, жилистые лопухи и лениво, одним глазом посмотрел на Симку.
Симка пыталась схватить прилепившуюся к высокой травинке пеструю рогатую гусеницу, сложила щепоткой пальцы, надула щеки.
— Р-раз…
Гусеница угрожающе выгнула спину.
Симка отдернула руку, покосилась на брата и незаметно вытерла пальцы о сарафан.
Володька сплюнул, не разжимая губ, и поддал по травинке ногой так, что гусеница перелетела на другую сторону канавы.
Остренькие Симкины реснички задрожали, нижняя губа, став квадратной, медленно поползла к подбородку.
— Только зареви — встану и совсем раздавлю твоего червя…
Симка шмыгнула носом, подобрала губу и повернулась к брату спиной.
— Во-олодька-а!..
От колхозного гаража, размахивая руками, мчался Володькин дружок Ильюшка Шершень. Загорелый, в отцовской тельняшке, с желтыми патлатыми волосами и облупленным до ссадин носом, Шершень затормозил у канавы пяткой.
— Володька, кончай антимонию разводить. Айда на станцию! Там сегодня кино показывать будут.
— Не могу, — уныло вздохнул Володька. — За Симкой глядеть надо.
— Чего глядеть-то? Не украдут небось… — Шершень покружил вокруг Симки, словно видел ее в первый раз. — Заберем с собой… Сейчас со станции шофер приехал, говорит, — про шпионов картина.
Володька даже приподнялся.
— Ври!?..
— Чтоб я сгорел!..
Володька засунул под себя ногу и задумчиво поскреб исцарапанное колено.
— Всё равно с Симкой нельзя, — не дойдет она.
— Дойдет. — Шершень тряхнул головой. — Она выносливая…
— Я, может, еще подальше твоего дойду, — заявила Симка.
Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:
— Ты молчи, когда говорят старшие.
Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу.
— Ну, разожми!
— Не буду, — Симка насупилась. — Он грязный.
— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься…
— Брось ты. — Шершень выпятил грудь, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил: — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.
Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился.
— Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?
Сначала ребята шагали по дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес.
— Шпионы — самый зловредный народ… — Шершень подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.
— Руки вверх!.. Полковник Штрунк, мы с вами еще в гражданскую войну встречались, тогда вы были удачливее… Отпираться бесполезно.
— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.
— Натура такая, — ответил Шершень, нагибая увешанную алыми кистями ветку. — Навредят, а потом выкручиваются.
— Пошевеливайся!.. — Володька подтолкнул сестру. — Не за ягодами пошла.
Симка сунула в рот блестящую горьковатую ягодку и подвинулась ближе к Шершню.