В столовую Сережка ходил вместе с Пеком. Они оба изрядно растерялись, когда первый раз попали в шумный, заставленный столами зал. Долго топтались у порога, но, наконец, Сережка решился, взял Пека за руку и направился в дверь, откуда раздавалось шипенье, бульканье и выскакивали официантки с дымящимися подносами.
— Вы куда?… — тучей надвинулась на них широкая низенькая старушка с мокрой тряпкой и целой башней тарелок в руках. — Пошли, пошли…
— Директорша, наверно… — Пек дернул Сережку за хлястик. — Пойдем домой.
Заметив у ребят «авоську», старушка смягчилась и повела их к одинокому столику у самой входной двери. Над столиком висел плакат: «Отпуск обедов на дом».
— Вот тут и сидите… — старушка вытерла тряпкой без того чистую клеенку и пододвинула Сережке какую-то бумажку. — Да не выбирайте дорогих-то блюд, берите что посытней, — наставительно сказала она.
— Чего возьмем?.. — громким шопотом справился Пек.
Сережка раздумчиво пошевелил губами.
— Давай на первое солянку сборную.
— А почему сборную? — спросил Пек.
Сережка задумался и не очень уверенно объяснил:
— Наверно, ее из всех котлов собирают понемножку.
— Эту давай, — Пек согласно кивнул.
— На второе ромштекс с гарниром… — напирая на «р», предложил Сережка.
Пек насупился, завел глаза под лоб, что означало у него высшую степень растерянности, и пробубнил:
— Эту не буду… у нас в садике щенка так зовут. Я с клецками хочу.
Сережка прочитал всю бумажку от начала до конца, заглянул даже на другую сторону.
— Может, здесь это по-другому называется?… — сказал он.
Но спросить ребята не решились.
Мама не ела того, что они приносили из столовой: у нее был плохой аппетит, и Сережка покупал ей молоко и яйца.
Раза два маму навещал доктор — пожилая, полная женщина в халате, надетом на зеленую шерстяную кофту. Она шумно входила в комнату, хвалила ребят за порядок, а потом выгоняла их на кухню.
— Скоро мама поправится, — говорила она, выписывая лекарства, — а вы берегите ее. — Потом задумчиво кивала головой и совала Сережке голубенькие рецепты с печатью.
Мама поправлялась, — иногда садилась, читала книги.
Сережка уже не шикал на Пека, когда тот заводил свои реактивные самолеты и таскал по полу старый электрический утюг.
Подошло воскресенье.
Когда Сережка проснулся, в комнате сверкало солнце. После пасмурных февральских дней было оно еще не окрепшим, но очень веселым.
Пек в одних трусах стоял на коврике и, подражая старшему брату, выравнивал на своей постели одеяло.
Мама спала, повернувшись к стене. На стуле возле ее изголовья лежали бумага и автоматическая ручка. Видно, она писала папе и поздно заснула. Сережка осторожно подошел к ней. Лицо мамы было спокойным. Солнце вспыхивало в ее пушистых волосах золотыми искорками. Тени под глазами исчезли, а на щеках появился румянец.
Сережке вдруг стало так хорошо, что он шлепнул себя руками по голым бокам и хитро подмигнул Пеку.
— Пек, знаешь что?… — Сережка прислушался к маминому дыханию и оттащил брата за шкаф. — Давай маме на завтрак суп сварим!
Глаза Пека зажглись надеждой.
— С клецками?
Сережка кивнул.
Ребята быстро оделись. Пек начал закатывать на рубашке рукава.
— Сережка, и себе по тарелочке, ладно?
— Ладно, — сказал Сережка, — я побегу мясо куплю, а ты начинай картошку чистить.
На кухне Пек достал из корзины пять картофелин, сел на табурет и взялся за нож.
— Добавь еще одну… — крикнул из дверей Сережка, — пусть по две на каждого будет!
Скоро он прибежал из магазина и выложил на стол перед Пеком порядочный кусок мяса.
— Во, с мозговой костью… Для навара.
Пек ткнул пальцем увесистую, пористую кость.
— Крепкие мозги… Может, разварятся, а?
— Наверно, — согласился Сережка. — Продавец сказал: специально для супа.
Ребята вымыли мясо под краном, положили в кастрюлю, нарезали туда картошку, морковку, лук и поставили на плиту.
Сережка несколько раз видел, как мама приготовляла тесто для клецок. Он вытащил кулек муки, отсыпал немного в миску, разбил туда яйцо, добавил соли.
— А какой водой разводить надо, сырой или кипяченой? — спросил Пек.
— Наверно, сырой… всё равно в супе вскипит, — решил Сережка.
Ребята месили тесто до тех пор, пока можно было ворочать ложкой, а когда ложка начала гнуться, Пек предложил покатать тесто по столу.