Волчица не спала. В былые годы, осенью, ее не раз так звали уже покинувшие логово и отбившиеся на охоте детеныши. И тогда она голосом давала знать о себе, шла навстречу и приводила детеныша к месту ночевки или дневки семьи.
В этом году ее дети, весенний помет, — прибылые, оказались уничтоженными, а прошлогодний помет, — переярки, за время ее болезни взматерели и разбрелись в разные стороны.
Волчица тосковала по семье, и плач одинокого волчонка, зовущего мать, будил в ней неудовлетворенные материнские чувства.
Волчица осторожно поднялась с земли и вышла на открытое место.
Чем дальше и тоскливее выл молодой волк, тем беспокойнее становилась волчица, и на последний, особенно жалобный призыв выгнанного за ворота Пирата волчица задрала голову и ответила призывно и ласково.
Пират сразу понял смысл этого зова, хотя прежде его никогда так не звала Альма. Он оживился и, уже коротко и радостно взлаяв, помчался на зов.
Через несколько минут они сошлись в лесу. Увидев вместо Альмы хромую волчицу, Пират остановился как вкопанный. Волчица сделала еще шаг, и он сразу ощетинился и оскалил зубы. Волчица по-собачьи завиляла хвостом и тихо, ласково взвизгнула.
Тогда оба они с величайшей осторожностью начали приближаться друг к другу. Сойдясь вплотную, они разом остановились и тревожно и настороженно потянули носами воздух.
Пират был вскормлен собачьим молоком, запах волка стал ему чужим. Волчица услышала запах собаки и насторожилась. Но пробудившийся материнский инстинкт был сильнее всех других чувств. Она подалась вперед и лизнула Пирата в нос. Волчонок отскочил в сторону, оскалил зубы, заворчал и огляделся по сторонам.
Альмы не было, только в стороне стоял большой волк и равнодушно наблюдал за встречей волчицы с Пиратом.
Постояв немного, Пират повернулся и сгорбившись потрусил назад к дому. Рядом с ним вприпрыжку бежала хромая волчица. Она заглядывала ему в глаза, виляла хвостом, тихо и жалобно скулила, но Пират больше не смотрел на нее.
Проводив до опушки сына, волчица остановилась и, глядя ему вслед, завыла жалобно и одиноко.
С этой ночи мирная жизнь на дворе лесного склада кончилась. Уже после стычки в лесу Полкан начал враждебно относиться к Пирату. Но тогда это была вражда двух собак, недолюбливающих друг друга. Послушный воле хозяина, Полкан не затевал драки и старался не замечать своего худого большеголового врага. Но после этой ночи Полкан уже не мог равнодушно видеть Пирата, он не мог ни есть, ни спать спокойно, чувствуя, что рядом с ним, здесь, во дворе ходит волк. Он похудел, охрип от лая и как беснующаяся тень носился вокруг одиноко бродившего волчонка.
Радыгин не раз старался примирить их, но голос вековечной вражды оказался сильнее воли человека. Послушный, хорошо выдрессированный пес больше не повиновался хозяину и ждал удобного момента, чтобы расправиться с врагом.
Непрерывный лай Полкана по волку тревожил других собак, и они целыми стаями рыскали вокруг склада.
Пират тоже изменился. После гибели Альмы и встречи с волками он ни разу не вышел за ворота лесного склада. Чаще всего он лежал в бывшем логове Альмы или бесцельно слонялся по двору, низко опустив голову, а в глазах у него была тоска. Он молча и угрюмо огрызался на наседавшего на него Полкана и звучно щелкал зубами.
Радыгин увидел, что Пират всё более и более становится похожим на дикого волка: Пират начал сильнее косить и в глазах его появился холодный зеленоватый отблеск.
Радыгин не раз пытался приласкать его, но волчонок не подходил к нему близко. И старый охотник понял, что Пират не забыл и не простил ему удара палкой и теперь потребуется много времени, чтобы снова завоевать доверие зверя. А Пират тосковал по ласке, и охотник это видел. Он слишком хорошо знал животных, чтобы сомневаться в неизбежном конце одного из своих питомцев.
После гибели Альмы Полкан был особенно необходим ему для охоты.
Радыгин понимал, что ему придется пристрелить Пирата, но охотник, отправивший на тот свет сотни зверей, теперь медлил, рискуя потерять последнюю свою взрослую охотничью собаку.
Помог случай. Ранним утром приехал к Радыгину незнакомый человек. Костюм, разговор и манера держаться показывали, что человек этот нездешний, пришлый издалека, горожанин.