РОДИНЕ3
1. Винтовка № 572967. Печатается по газете "Наша армия" (Омск, 3 октября 1919 года)."…бой у Горок, / Ялуторовск, Шмаково и Ирбит?" — Горки — в данном случае, вероятно, город в Белоруссии; Ялуторовск — город к югу от Тюмени; Шмаково — вероятно, имеется в виду село Кетовского района Курганской области; Ирбит — город к востоку от Екатеринбурга, севернее Тюмени.
2. Новобранец. Печатается по газете "Наша армия" (Омск, 27 октября 1919 года). Хлиб — т. е. хлипок.
3. Родине. Печатается по газете "Наша армия" (Омск, 31 октября 1919 года).
ЗОЛОТО Рассказ (публ. В. Резвого)
Дим выбежал на крылечко и, заложив ручки за спину, — зеленая сарпинковая комбинация обтянула сытый животик, — стал любоваться морем, таким легким и голубым в утренние часы, с маленьким черным пароходиком, уходившим к горизонту и тянувшим за собой коричневую косицу дыма. Глаза у Дима были такие же, как и это июльское море, — бледно-голубые, с легкой белесинкой…
Но море было слишком пустынным, и оно скоро надоело Диму. Он перевел взгляд на домики, рассыпавшиеся на сопках по другую сторону бухты. Он знал, что эти домики называются Владивостоком, а он, Дим, живет на Чуркине. Когда же надоели и домики, Дим задом, упираясь ладошками о ступеньки крыльца, слишком высокие для него, спустился в садик и, осторожно ступая босыми ножками, направился к кусту сирени, за которым, он знал, была скамеечка.
Конечно, Дим немного боялся, — ведь не часто ему приходилось путешествовать по садику одному, да и неизвестно еще, как примет его этот косматый шелестящий куст, не сидит ли на скамеечке за ним то неведомое, что в тайфунные вечера грубым голосом воет в трубе… И Дим недоверчиво покосился на кадку под водосточной трубой — в кадке что-то булькало и шуршало.
Дим шел долго и очень тихо, как котенок, — ставил босую ножку и замирал, выжидая. Несколько минут он стоял над травинкой, на которой качался жучок с бронзовой спинкой, долго следил глазами за бабочкой, отыскивавшей над клумбой свою медовую пищу. Из-за куста, к скамье, он вышел так тихо, что сидевшие на ней хозяин дома Николай Иванович и жена его Липа, Олимпиада Васильевна, даже не заметили приближения ребенка.
— Перекапывать не надо, — похрустывал шепчущим баском Николай Иванович, повернув к жене конопатое лицо. — Не надо перекапывать, и не думай об этом!.. Лежит у забора — и пусть лежит…
— Ближе-то к дому покойнее, — молящим шепотом возражала супруга. — Прямо, Коля, ночей я не сплю — все думаю… Седни видела во сне, будто пес подошел к месту и лапами землю роет… Как хочешь, не к добру это!
— Глупая! — любовно притянув к себе жену, засмеялся Николай Иванович. — Золото не кость, чтобы пес его копал… А у забора лежать ему покойнее — кто туда сунется?..
Дим глядел на супругов, как на жучка, как на бабочку: неотводно, чуть раскрыв ротик. Так смотрят котята, недавно прозревшие.
Потом в белесой голубизне его глазок что-то дрогнуло, осмыслилось, и, всплеснув ручонками, с криком: “Испугал, испугал!..” — он выбежал к скамейке.