Литературное наследие

1931. № 1 (3203), 1 янв. С. 1;

подпись: “А. Арсеньев”.

КТО НЕ ЛЮБИТ НОВОГОДНЕЙ ВСТРЕЧИ?

    Сколько лет встречаем этот праздник     На чужбине, в стороне чужой,     Все сердца волнует он и дразнит     Обещаньем увезти домой.     В эту ночь мы снова верим свято,     Что прекрасна жизнь и молода,     Что она тропинкою покатой     Двинет вспять ушедшие года.     Что опять мы все помолодеем,     Позабудем утомленья дрожь,     И над Роком, сумрачным злодеем,     Вновь восторжествует молодежь.     Кто не любит новогодней встречи?     Мчит она, как майская гроза…     Этот блеск, веселье… Эти речи     И почти поющие глаза!     Пусть мы с ней становимся лишь старше,     Пусть весь шум лишь нежная мечта, —     В новогоднем окрыленном марше     Вечно юной силы красота!     — С Новым Годом, милый, с новым счастьем! —     Шепчут нежно женщины друзьям,     И глаза их светятся участьем,     И глаза ответно льнут к глазам.     — С прежним счастьем, с новым милым годом! —     Отвечает женщине любовь,     И не верит будущим невзгодам, —     Верит в счастье молодая кровь.     В каждом сердце: “Год неплохо прожил,     Ведь и счастье было меж забот.     Слава жизни! Помоги мне, Боже,     Так прожить и наступивший год!”     Сколько лет встречаем этот праздник,     Всё ж надежды истина проста:     — Каждый год нас не напрасно дразнит     Возвратить в родимые места.     Пусть дороги наши вьюга лижет.     Пусть мой друг в раздумии поник, —     Верю я, что с каждым годом ближе     Вожделенный и счастливый миг!

1931. № 1 (3203), 1 янв. С. 15.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

    Облака, как белые гондолы     Лучезарных голубых лагун…     Стаял снег и зеленеют долы,     Отовсюду слышен звон веселый,     Звон весенних серебристых струн.     Сны зимы растаяли, как иней,     Словно иней — верба зацвела…     Даль одета вуалеткой синей,     Стерта резкость, стерта четкость линий,     Всюду дымка легкая легла!     Взоры женщин ласковей, бездонней,     И пьянят тревожнее вина…     От истомы замирая, стонет     Наше сердце… В голубой короне     Шествует красавица Весна!     Вешний ветер вьется, куролесит,     Оживает пробужденный лес…     В эти миги даже старец весел,     И повсюду на “Христос воскресе!”     Слышим мы: “Воистину воскрес!”

1931. № 96 (3298), 12 апр. С. 1;

подпись: “Н. Арсеньев”.

НА МОГИЛЕ

    Вечная память и вечный покой.     Звон похоронный, печальное пенье…     Крестит священник дрожащей рукой     Гроб — обиталище вечного тленья.     Лица склонились и плачут глаза…     Благоухание ладана. Стоны.     А над могилой — небес бирюза,     Липы зеленые, тихие клены.     Голубь серебряный носится там,     Голубь, — он символ бессмертного духа,     Он от земли полетел к облакам,     Маленький, точно блестящая муха.     Выше и выше! Над облаком. Над     Солнцем, сливаясь с лучистой короной!     Взмахи кадильные робко звенят.     Лица склоненные. Возгласы. Стоны…     Люди хоронят умерших. В слезах     Гроб опускаем в могильную прорубь.     Что же возносит на белых крылах     Ласковый, радостный, огненный голубь?     Душу уносит блестящий летун     В небо, над ним, — в голубую пучину!     Смерть проповедует — трус или лгун,     Мы же, поэты, не верим в кончину.     Ладан — печаль опаленных сердец.     Лица склоненные. Тихое пенье.     Скрыто безумие в слове конец,     Если не верить в сигнал воскресенья.

1931. № 246 (3448), 12 сент. С. 4.

Ст-ние посвящено памяти Владимира Алексеевича Казем-Бека (14.02.1892, Казань — 4.08.1931, Харбин), “доктора-бессребреника”; умер, заразившись дифтерией от больной девочки. Имя Казем-Бека было присвоено двум харбинским больницам.

БЛИННАЯ БАЛЛАДА

    С хрусткой корочкой     Да с икорочкой, —     Маслянистый блин,     Разгони мой сплин!     Гей, приличная     Снедь балычная,     Закусь сочная,     Непорочная!..     С разным соусом     И с анчоусом,     Да с селедочкой, —     Чтоб под водочку!..     Снова градусам,     Сердце, радуйся,     Брось-ка думочку,     Да — за рюмочку!     Блин с припекою     В пасть широкую     Опускаю я,     Выпиваю я!..     Рюмка около,     Значит, — соколом,     А без Троицы —     Дом не строится!     До шести не счесть, —     Потеряешь честь.     Как заплаточка, —     Вся десяточка!     Дальше — сызнова,     Блин-то вызволит,     С хрусткой корочкой     Да с икорочкой!     Не напраслина, —     Нынче Масляна,     Горы блинные,     Дни былинные!     Ем не просто я,     Жажду тоста я, —     Ем с тенденцией,     Жду сентенции.     Революцию,     Ведьму куцую,     Каждым пикулем     В морду тыкаем:     — Вот не слушали б,     — Так и кушали б,     — В “рай” затопали, —     — Вас и слопали!     Бросьте, нытики,     О политике     Разбазаривать,     Растабаривать!..     Перелаетесь,     Поругаетесь,     И напраслиной —     Канет Масляна!     Ведь немыслимо     Вечно с письмами,     Вечно с жалобой —     По редакциям.     Надлежало бы     Не по фракциям,     Не по группочкам,     Переулочкам…     Впрочем, что ж то я…     Воля Божия:     В лес — одной ногой,     По дрова — другой…     Выпьем, гражданин!     Остывает блин     С хрусткой корочкой,     Да с икорочкой.     С разным соусом,     Да с анчоусом,     Да селедочкой, —     Чтоб под водочку!