Ебливая вдова
Ебливая вдова с досадой говорила:
— Почто нам тайной уд природа сотворила,
Не для ради ль того, чтоб похоть утолять?
И в дни цветущих лет нам сладости вкушать?
Когда нам естеству сей член дать разсудилась,
Так для чего она, давая, поскупилась
И не умножила на теле их везде —
На всякой бы руке у женщин по пизде,
А у мужчин хуи бы вместо пальцев были,
С какою роскошью тогда б все в свете жили!
Всяк еться б мог, еблись бы завсегда
Без всякова стыда!
Лекарство
Вот в чем, прекрасная, найдешь ты облегченье,
Единым кончишь сим ты все свои мученья,
Лекарство, кое я хочу тебе сказать,
И скорбь твою смяхчит, и будет утешать.
Со многими уже те опыты бывали,—
Единым способом все скорби изцеляли,
Беды забвенны все в ту сладкую минуту,
Я сам все забывал, и всю тоску прелюту.
Узря, лекарство то сколь много помогает,
Есть сладость такова, чево твой дух не знает,
Ты можешь чрез сие лекарство то узнать,
Изволь стихов слова начальны прочитать.
В последнем стихе имеются в виду начальные буквы начальных слов: это акростих, который читается «Вели себя уети» (непристойная фраза при полной пристойности самого текста стихотворения).
БАСНИ
1. Неудачное покушение
Промчалась весть в Валдае на горах —
В пустыне жил монах.
Преобразуяся в девицу, бес
К нему в пещеру влез.
Монах, увидя то, вскочил
И хуй вздрочил,
Оставя книгу и очки,
Разъеб он чорта тут в клочки!
Едва чорт встал
Монаху так сказал:
— Отец, претолстыми хуями
Воюешь ты прехрабро с нами. —
С тех пор уж черти по миру не бродят
И чернецов в соблазн уж не приводят.
Ужасна им чернецка власть —
Боятся, чернецу чтоб на хуй не попасть.
Можно сказать, ситуация отца Сергия в повести Л. Толстого. В «Девичьей игрушке» много антиклерикальных пассажей, но вот здесь манах-отшельник обрисован сочувственно и даже дружественно.
7. Старик и сонная молодка
Случилось старику в гостях приночевать,
А где? Нет нужды в том, на кой чорт толковать, —
На свадьбе, на родинах,
Да пусть хоть на крестинах;
Вот нужда только в чем седому старичище,
Молодка тут была, собой других почище.
Молодка не дика,
Хуй встал у старика,
А хуй уж был такой, как нищева клюка.
Однако ночь ему не спится,
Старик встает, идет искать напиться,
Не в кадке он пошел черпнуть ковшом кваску,
А к той молодке, что и навела тоску,
Она спала тогда уж в саму лутчу пору —
Отворен путь к пизде,
И нет нигде
Запору.
Затресся старый хрыч, хуй стал ево как кол,
Он шасть ей за подол
И непригоже цап молодушку за щорстку!
Над сонною пиздой хрыч старой ликовал,
Хуй чуть не заблевал,
Старик пришел в задор такой, что до зарезу.
«Что, — мнит, — ни будет мне, а сух я прочь не слезу!»
Рубаху только лишь молодке засучил —
С молодки сон сскочил,
Та слышет не мечту, не сонну грезу,
Подумала сперва, что кошка ищет крыс,
Кричала кошке: Брысь!
Но как опомнилась, зрит вместо кошки буку,
Схватила у себя меж ног той буки руку:
— Кто тут, — она кричит, — ах, государи, тать!
Хотела встать,
Покликать мать.
Тут струсил мой старик, не знал куда деваться,
Не знал чем оправдаться.
— Не бось, — сказал, — я ничево не утащу,
Хотелось мне попить, я ковшичка ищу.
ОТРЫВОК ИЗ ЭЛЕГИИ
Сетование хуя о плеши
Восплачьте днесь со мной, парточные пределы,
Гузена область вся, муде осиротелы,
Дремучий темный лес, что на мудах растет,
Долина мрачная, откуда силной ветр идет.
Возчувствовавши я бабонами мученья
Пахи несчастныя с задору и терпенья,
Ты, гашник на портках, ты, гульфик на штанах,
И вы, сидящие площицы на мудах,
Восплачьте днесь со мной, восплачьте, возрыдайте,
Коль боли у вас нет, так хую сострадайте!
Румянейшая плешь, злосердою судьбиной
Лишился я тебя, мой друг, мой вождь любимой!
Отпала от меня. Тебя — ах! — смерть взяла.
Прелютым танкером, плешь, прочь ты отгнила…