Всех ебарей знакомых лица,
Их ординарные хуи
Приелись ей, и вот вдовица
Грустит и точит слез струи.
И даже в ебли час обычный
Ей угодить никто не мог:
У одного — хуй неприличный,
А у другого — короток…
У третьего — уж тонок очень,
А у четвертого муде
Похожи на капустный кочан
И зря колотят по манде.
То сетует она на яйца —
Не видно, точно у скопца.
То — хуй не больше, чем у зайца…
Капризам, словом, нет конца.
Ее уж то не занимало,
Чем раньше жизнь была красна.
Чего-то тщетно все искала
И не могла найти она.
Вдова томится молодая,
Вдове не спится — вот беда.
Уж сколько времени, не знаю,
Была в бездействии пизда.
И вот по здравому сужденью
О горьком жребии своем,
Вдова, раскинувши умом,
Пришла к такому заключенью:
Чтоб сладить мне с лихой бедою,
Придется, видно, сводню звать:
Мужчину с длинною елдою
Уж та сумеет отыскать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В Замоскворечье на Полянке
Стоял домишко в три окна.
Принадлежал тот дом мещанке
Матрене Марковне. Она
Жила лет сорок в тех краях,
Жила без горя, без печали.
Ее везде, во всех углах
За сваху ловкую считали.
И эта целочная жрица,
Преклонных лет уже девица,
Свершая брачные дела,
Прекрасной своднею слыла.
Наскучит коль купчихе сдобной
Порой с супругом-стариком, —
Устроит Марковна удобно
Свиданье с ебарем тайком.
Иль по другой какой причине
Свою жену муж не ебет,
И та заскучит по мужчине —
И ей Матрена хуй найдет.
Иная, в праздности тоскуя,
Захочет еться — тут как тут
Матрена ей нашла уж хуя,
Глядишь бабенку уж ебут.
Порой она входила в сделку:
Иной захочет гастроном
Свой хуй полакомить — и целку
К нему Матрена тащит в дом.
И вот за этой, всему свету
Известной своднею, тайком
Вдова отправила карету
И ждет Матрену за чайком.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вошедши, сводня помолилась,
На образ истово крестясь,
Хозяйке чинно поклонилась
И так промолвила, садясь:
«Пошто позвала, дорогая?
Али во мне нужда какая?
Изволь: хоть душу заложу,
А уж тебе я угожу.
Коль хочешь, женишка спроворю.
Аль просто чешется пизда —
В таких делах я завсегда
Твому могу помочь я горю.
Без ебли, милая, зачахнешь,
И жизнь-то станет не мила…
Уж для тебя что просто ахнешь
Я б ебаришку припасла».
«Спасибо, Марковна, на слове, —
На это молвила вдова, —
Хоть ебарь твой и наготове,
Но пригодится мне едва.
Мелки в наш век пошли людишки!
Хуев уж нет — одни хуишки,
Чтоб хуя длинного достать,
Весь мир придется обыскать.
Мне нужен длинный хуй, здоровый,
Не меньше, чем восьмивершковый.
Я мелкому не дам хую
Посуду пакостить свою.
Мужчина нужен мне с елдою,
Чтобы когда меня он еб,
Под ним вертелась я юлою,
Чтобы глаза ушли под лоб,
Чтобы дыханье захватило,
Чтоб я на свете все забыла,
Чтоб на зуб зуб не попадал,
Чтоб хуй до сердца доставал».
Матрена табачку нюхнула
И, помолчав минутки две,
О чем-то глубоко вздохнула
И так промолвила вдове:
«Трудненько, милая, трудненько
Такую раздобыть елду.
С восьми вершков ты сбавь маленько —
Тогда, быть может, и найду.
Есть у меня тут на примете
Один парнишка. Ей-же-ей,
Не отыскать на целом свете
Такого хуя у людей!
У жеребца — и то короче.
Ему не то что баб скоблить,
А — будь то сказано не к ночи! —
Лишь впору им чертей глушить.
Сама я, грешная, смотрела
Намедни хуй у паренька
И, увидавши, обомлела —
Как есть пожарная кишка.
Собою видный и дородный,
Тебе, красавица, под стать,
Происхожденьем благородный —
Его Лука Мудищев звать.