Можетъ ли собственность, разумѣя подъ этимъ словомъ собственность поземельную, о которой раздѣленіе земли даетъ намъ столь ясное понятіе и на аналогіи съ которой хотятъ построить собственность интеллектуальную, можетъ ли, говорю я, собственность, которую намъ не удалось вывести изъ производительности, быть слѣдствіемъ мѣны? Этотъ-то вопросъ намъ и предстоитъ теперь разрѣшить.
Законы мѣны извѣстны: продукты обмѣниваются одинъ на другой, причомъ оцѣнка ихъ зависитъ отъ взаимныхъ отношеній спроса и предложенія; по совершеніи обмѣна каждая изъ помѣнявшихся сторонъ получаетъ право распоряжаться пріобрѣтеннымъ продуктомъ, какъ своимъ собственнымъ, и за тѣмъ всѣ взаимныя обязательства сторонъ прекращаются.
Эти законы всеобщи, они примѣняются ко всѣмъ родамъ продуктовъ и услугъ и не допускаютъ исключеній. Продукты чисто интеллектуальные обмѣниваются на промышленные точно такъ же, какъ послѣдніе мѣняются другъ на друга; въ обоихъ случаяхъ изъ договора мѣны вытекаютъ одни и тѣ же права и обязательства. Отъ чего же это зависитъ? Отъ того, какъ объяснили мы выше, что всѣ продукты человѣческой дѣятельности, въ сущности, однородны и однокачественны, всѣ заключаютъ въ себѣ употребленіе физической силы и проявленіе идеи; что всѣ дѣйствія человѣка, отъ идей выражаемыхъ словами до видоизмѣненія матеріи — ограничены, эфемерны, несовершенны; что сущность ихъ не зависитъ отъ воли человѣка; что средняя пропорціональная величина ихъ неизмѣнна. Вотъ чѣмъ объясняется то обстоятельство, что люди могутъ обмѣниваться своими продуктами, оцѣнивать другъ друга, платить другъ другу.
Но изъ всего этаго я все таки не вижу, чтобы вымѣненная вещь могла обратиться въ основной капиталъ, приносящій проценты или ренту, какъ земля, словомъ, чтобы она могла обратиться въ собственность.
Въ мѣнѣ можно найти много рѣзко другъ отъ друга отличающихся моментовъ, которые иногда порождаютъ серьозныя затрудненія; таково предложеніе, которое иногда предшествуетъ спросу, а иногда слѣдуетъ за нимъ; сюда же относятся: — торгъ, соглашеніе, передача, полученіе, уплата. Обо всѣхъ этихъ моментахъ писались цѣлые томы, всѣ они могутъ порождать различныя обстоятельства, но къ числу ихъ нельзя отнести, и даже невозможно вообразить себѣ такого факта, который замѣнилъ бы основную идею мѣны и обратилъ бы владѣльца, производителя или пріобрѣтателя вещи въ лицо, которое мы привыкли называть собственникомъ.
Мы дойдемъ въ послѣдствіи до вопроса о сбереженіи и капиталѣ и спросимъ, могутъ ли эти понятія повести къ понятію о собственности. Въ настоящую минуту насъ занимаетъ одна мѣна.
Я говорилъ уже, что одного понятія о литературномъ произведеніи недостаточно для установленія литературной собственности, подобно тому, какъ одного понятія о произведеніи земледѣльческомъ или промышленномъ недостаточно было бы для учрежденія собственности поземельной; теперь же я скажу, что литературная собственность не можетъ быть выведена и изъ принципа мѣны потому во первыхъ, что сочиненіе, служащее предметомъ мѣны есть всетаки ничто иное, какъ продуктъ, вещь потребляемая, совершенно противоположная тому, что принято понимать подъ собственностью; во вторыхъ, что по совершеніи обмѣна вещь принадлежитъ уже не производителю, а тому кто ее пріобрѣлъ; такія соображенія оставляютъ вопросъ in statu quo и совершенно уничтожаютъ гипотезу, установляющую право собственности въ пользу производителя.
Такимъ образомъ общепринятая въ настоящее время аналогія между литературнымъ и промышленнымъ произведеніемъ далеко не приводитъ насъ къ понятію о какой бы то ни было собственности. Это слѣдовало бы яснѣе понимать гг. Фредерику Пасси и Виктору Модесту, со всею свойственною имъ энергіею утверждающимъ, что собственность вовсе не есть послѣдствіе производительной дѣятельности и что тѣ люди, которые подобно г. Тьеру въ основаніе собственности кладутъ трудъ собственника, въ сущности не защитники, а противники права собственности. Очевидно, — таково же и мое мнѣніе, что поземельная собственность имѣетъ другое основаніе; что она выше, если не старше труда и что выводить, подобно защитникамъ безсрочной монополіи, право собственности изъ того, что литераторъ — производитель, значитъ самому портить свое дѣло.