Широкая радостность и упоенность жизнью, освещая творчество молодого писателя, дает ему ключ к действительно художественному подходу и обработке материала. Благодаря наличию этого основного настроения, В. Иванов обнаруживает ту художественную проницательность, правдивость и нелицеприятие, без каковых произведения непременно делаются ходульными, тенденциозными, лишенными плоти и крови.
Верно ли это в отношении к вещам Иванова?
Остановимся подробней на его мужиках-партизанах.
III. «Заметь, хорошие парни были»
«Нам с этой властью (колчаковской. А. В.) не венчаться. Наша власть советская, крестьянская» (Селезнев)…
«Только я говорю, без большацкого правления, — наша погибель. Давай, мол, из камню большаков к восстанью тащить» (Краснобородый)…
Не сразу, однако, сибирские мужики пришли к мысли, что без «большацкого» правления — погибель их. В «Партизанах» Иванов отмечает, что этих самых «большаков» крестьяне вылавливали и предавали колчаковским отрядам. Понадобился некий поучительный, жизненный опыт, чтобы мужики изменили свое отношение к большакам и пошли к ним с «истомленными, виновными лицами».
В результате этой жизненной практики мужики, прежде всего, убедились, что «Толчак» непременно оставит их без земли.
«— Парней-то призывают к Толчаку этому самому служить, а они не хочут. А ну его к праху, чех, собака, и земли все хочет отбирать.
«— Отберет, — уверенно прогудели мужики» («Цветные ветра», стр. 62).
Из «Бронепоезда»:
«Вершинин, с болью во всем теле, точно его подкидывал на штыки этот бессловный рев, оглушая себя нутряным криком, орал:
«— Не давай землю японсу! Все отымем! Не давай…
«…Как рыба, попавшая в невод, туго бросается в мотню, так кинулись все на одно слово:
«— Не-е-да-а-вай!!!» (стр. 31–32).
Сюжет повести «Цветные ветра» развертывается из того, что колчаковские офицеры обещают киргизам кабинетские земли, а крестьяне этих земель отдавать не хотят.
В сущности особых, а тем более помещичьих угодий, в Сибири нет и мужики вкладывают в лозунг — земель не отдадим — свою особую мысль, свое понимание.
Партизан Горбулин говорит:
«— Одуреешь без работы-то. Мается, мается народ и сам не знает пошто»… («Парт.», стр. 80).
В «Бронепоезде» Знобов подтверждает:
«— Народ робить хочет.
«— Ну?
«— А робить не дают. Объяростил. Гонют» (стр. 26).
Наумыч, мужик, жалуется Каллистрату Ефимычу:
«— Мается люд. Для близиру хоть пруд гонит. Душа мутится с войны… Робить…» («Цветные ветра», стр. 177).
Робить охота. Держит земля мужика, требует его пашня. А робить не дают: «Толчак», атамановцы, чехи, американцы, японцы, милиционеры. Селезнев — самый «справный» хозяин, богатый, церковный староста, а его вынуждают обстоятельства сделаться начальником партизанского отряда: в праздник приехали милиционеры, «накрыли» Селезнева с самогонкой, разбили самогонный куб и были «случайно» убиты «случайными» плотниками.
«Случайные обстоятельства» то-и-дело врываются в трудовую жизнь сибирского мужика: то парней гонят по мобилизации к Колчаку, то начинают бесчинствовать атамановские банды, то колчаковские офицеры тревожат крестьян обещаниями отдать кабинетские земли киргизам, то беспокоят японцы, чехи, американцы.
«Польские уланы отправляются в «поход».
«Некоторые из улан, проезжая знакомые деревни, раскланивались с крестьянами. Крестьяне молча дивовались на их красные штаны и синие, расшитые белыми снурками, куртки.
«Но чем дальше отъезжали они от города и углублялись в поля и леса, тем больше и больше менялся их характер. Они с гиканьем проносились по деревне, иногда стреляя в воздух, и им временами казалось, что они в неизвестной, завоеванной стране, — такие были испуганные лица у крестьян, и так все замирало, когда они приближались» («Парт.», стр. 58).
Дальше начиналась ловля «большевиков», изнасилования женщин, расстрелы.
Огромное озлобление отмечает у мужиков автор к иноземным войскам.
Партизаны взяли в плен американского солдата, сгрудились вокруг него:
«— Жгут, сволочи!
«— Распоряжаются!
«— Будто у себя!
«— Ишь забрались!
«— Просили их!»
Дальше они убеждают пленного:
«— Ты им там разъясни. Подробно. Не хорошо, мол. Зачем нам мешать?»
Вообще крестьяне у В. Иванова с первого взгляда пламенные патриоты. Они за «Рассею», за «хрестьян», за «православных», против иноземцев. Пришедши к Никитину, мужики подозрительно выспрашивают, каких он земель, крещеный ли и т. д. Рассказ «Дите» — один из лучших — целиком посвящен теме, как интернациональная русская революция преломляется в мужицком национализме. Партизаны убили офицера и женщину с ним в степи, нашли в кузове тележки грудного ребенка и решили его выкормить. С этой целью делается набег на киргиз, умыкается молодая киргизка тоже с ребенком; ее заставляют кормить приемыша и, когда партизаны замечают, что она лучше кормит своего, то убивают его: «нельзя хрестьянскому пареньку как животине пропадать».