Мы не хотим этим сказать, что «Очерки русской литература» представляют из себя сплошь форменный плагиат, т. е. одно только переписывание чужих слов и «буквальных выражении». Форменные плагиаты встречаются, но их мало. Зато автор очерков на каждом шагу делает заимствования чужих мыслей; занимается постоянно пересказыванием от своего имени результатов чужих критических исследований; перефразировкой характеристик и оценок, сделанных другими критиками.
Правда, в примечании к предисловию он заявляет, что пользовался многочисленными «пособиями и источниками» (из числа которых постоянно обращался к следующим: 1) История русской литераторы А.Н. Пыпина; 2) Жизнь и труды Погодина, соч. П. Барсукова; 3) Сочин. Н.К. Михайловского, А. Пынина, А.Н. Герцена; 4) Некоторые статьи В. Розанова (!). Но само собой разумеется, что каждый критик, а тем более пишущий историю литературы за целое столетие, обязан и пользоваться многочисленными «пособиями и источниками». А пользоваться пособиями и источниками – это вовсе не значит переписывать и перефразировать их, т. е. прибегать к тому упрощенному способу составлять «историю литературы», к которому прибегает г. Соловьев…
Приведем ряд примеров, показывающих, насколько широко утилизирует г. Соловьев этот «упрощенный способ».
На стр. 186 его книги мы читаем: «Слаб человек и охотно преклоняет он ухо к внушениям злого духа эгоизма и только в редкие, лучшие минуты своего бытия возвышается до чистого альтруизма… и. т. д., кончая словами: «не в суд и не во осуждение подчеркиваю я это обстоятельство, а исключительно в видах исторической и психологической точности»… Теперь заглянем в статью М. Протопопова о Решетникове (приложенную к изданию сочин. Решетникова, стр. ХIV): там то же самое, слово в слово. Г. Соловьев переписал чужие слова без ошибки».
На стр. 159 т. Соловьев, излагая философские взгляды Герцена, говорит: «В статье «Буддизм в науке» Герцен восстает против ученых формалистов вроде того доктора, вместе с которым он вел философские прения в Новгороде… с мистически настроенной генеральшей, с другой стороны – на отвлеченных философов-примирителей, вроде московского кружка Белинского». Г. Соловьев выдает в данном случае за свои слова слова г. Скабичевского: см. «Сочинения А. Скабичевского», т. 1 (1890 г.), стр. 771[3].
На стр. 315 г. Соловьев выясняет, на каких сторонах народной жизни останавливал свое внимание Некрасов. Сравните соответствующее место из статьи Андреевского (С.А. Андриевский) «Литературные чтения»[4].
Г. Соловьев:
Возьмите картины Некрасова из крестьянского быта и что найдете вы там? Описание нищеты, голода и холода, болезней, мук от зноя в отрадную пору, трудностей этапного перехода, удушливых потемок, каторжных нар, вредного воздуха фабрики, невыносимой тяготы бурлацкого труда…
Г. Андреевский:
Наконец, в главной нерве своей деятельности, на чем именно Некрасов сосредотачивает всю силу своего сострадания? На нищете, холоде и голоде, на болезнях, на муках от зноя в страдную пору, на трудностях этапного перехода, на удушливых потемках каторжных нар, на вредном воздухе фабрик для детей и рабочих, на невыносимой тягости бурлацкого труда.
Вообще характеристика Некрасова, которую мы находим в «Очерках», может служить ярким образцом «творческой» работы г. Соловьева.
Он берет два «пособия» – указанную статью г. Андреевского и «Историю новейшей русской литературы» г. Скабичевского. Скабичевский замечает в Некрасове «присутствие двух человек», которые представляют значительную разновидность, порой даже «полное противоречие», и говорит о двух мотивах, доминирующих в его лирике – о муках бессилия рефлектирующего интеллигента – дворянина и о чувстве жалости и сострадания к народу.[5] Г. Соловьев полагает в основу «своей» характеристики мнение г. Скабичевского и «развивает» его совершенно так же, как оно развито в его «первоисточнике». Местами он вносит добавления, т. е. делает заимствования из другого первоисточника. Даже цитаты из стихотворений Некрасова у него подобраны большей частью те же, что и в его первоисточниках. При этом на «Историю новой русской литературы» г. Скабичевского он ни разу не ссылается. С статьей г. Андреевского он поступает несколько иначе: он, в двух мостах цитируя его, произносит его фамилию. Но цитируя г. Андреевского, он делает вид, что ссылается на него лишь для вящего подкрепления своих собственных мыслей.
3
Вообще нужно заметить, что философские взгляды Герцена он целиком излагает по г. Скабичевской. Правда, он пользуется кавычками, но расставляет кавычки так искусно, что может ввести читателя в заблуждение, читатель может предположить, что г. Соловьев пользовался первоисточником и старательно подбирал характерные цитаты.