Дама. На последнем танцевальном вечере в клубе было около двадцати дам и только два кавалера.
Девушка. А вчера у Туркиных…
Ионыч (на другом конце сцены.) Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?
Надя Шумина. Я не вынесу здесь и одного дня. Завтра же уеду отсюда. (Ни к кому не обращаясь.) Возьмите меня с собой, Бога ради!
Никитин. Где я? Боже мой! Бежать отсюда, бежать сегодня же, иначе я сойду с ума!
Рагин. Недалеко от больничного забора, в ста саженях, не больше, стоял высокий белый дом, обнесённый каменной стеной. Это была тюрьма. Вот она, действительность. (Громко). Вот она, действительность!
Все, кто на сцене, приближаются к Рагину, но тут в зрительном зале появляется унтер Пришибеев.
Пришибеев (проходя к сцене через весь зрительный зал.) Наррод, расходись! Не толпись! По домам!
И все на сцене робко, тихо расходятся. Сцена некоторое время пуста, перед сценой останавливается Пришибеев.
По какому полному праву тут народ собрался? Нешто в законе сказано, чтоб народ табуном ходил? Где это в законе написано, чтоб народу волю давать?
На теневом экране огромный кулак.
(Обращаясь к одному из зрителей). Ты знаешь, куда за такие политические слова тебя угнать может мировой судья?
Пришибеев как бы застыл на сцене, прикрыв лицо маской-портретом, популярной иллюстрацией к рассказу Чехова.
Фонограмма (с голосом Пришибеева). Их надо бить. Ежели глупого человека не побьёшь, то на твоей же душе грех. Особливо ежели за дело… ежели беспорядок…
На сцене доктор Рагин.
Рагин. Вот она, действительность!
Цирковая музыка. Вбегают циркачи. Один (одна) на плечах другого. Поворачиваются, на спине «верхнего циркача» («верхней циркачки») надпись:
КАНЕЦЬ
Вновь на сцене Пришибеев.
Пришибеев (обращаясь к зрителям). Народ, расходись!
Во время комплимента фотограф выносит портрет мужчины во фраке с отверстием для лица (который был в первом дне), и актёры под весёлую (цирковую) музыку просовывают в это отверстие свои физиономии, некоторые – сопровождая это различными ужимками. Последним свою физиономию просовывает Пришибеев – с криком: «Наррод, расходись!»
Приложение
Романсы (на слова А. Н. Апухтина),
включённые в спектакль
Жестокий романс под гитару, который поют мужчины в прологе и эпилоге, а также выпускницы института благородных девиц (день первый):
Я её победил, роковую любовь,
Я убил её, злую змею,
Что без жалости жадно пила мою кровь,
Что измучила душу мою.
Дуэт Передёркина и княжны Веры Запискиной (день четвертый):
Оба. Гремела музыка, горели ярко свечи,
Вдвоём мы слушали, как шумный длился бал,
Он. Твоя дрожала грудь, твои пылали плечи,
Она. Моя дрожала грудь, мои пылали плечи,
Он. Но я в смущении не верил и молчал.
В тяжёлый горький час последнего прощанья
С улыбкой на лице я пред тобой стоял,
Рвалася грудь моя от боли и страданья,
Она. Рвалася грудь твоя от боли и страданья,
Он. Но я в волнении томился и молчал.
Романс Наташеньки, исполняемый под собственный аккомпанемент на фортепиано (день пятый):
О жизнь! ты миг, но миг прекрасный,
Мне невозвратный, дорогой;
Равно счастливый и несчастный
Расстаться не хотят с тобой.
Последние две строки повторяет (мелодекламация) Щупкин.
Во имя русских маленьких детей…
(по произведениям Саши Чёрного и воспоминаниям о нём)
1. Друг детей
2. Звериный маскарад
3. От имени детей
4. Сны
5. Кукольная комедия
6. Приготовишки
7. Дети-творцы