Орлеан: Вдова Рузо очень хороша; но торгует только религиозными книгами. Пердру – средних достоинств, нашел в нашем каталоге несколько товаров, которые пришлись ему по вкусу, но он хочет получить их в обмен и предлагает религиозную литературу, поскольку больше у него почти ничего нет.
Наблюдения Фаварже подтверждаются обзором, охватывавшим всех печатников и книготорговцев королевства и произведенным интендантами и их помощниками (subdélégués) в 1764 году, за десять с лишним лет до его путешествия. Отвечая на стандартный вопрос о том, какие книги издатели печатают, а торговцы продают, большинство указало некоторое количество художественной и научной литературы, но указало на преобладание литературы религиозной и книг, представлявших интерес для местных жителей. В луарском городе Блуа, например, та оценка, которую они вынесли в отношении Пьера-Поля Шарля и Жана-Филибера Массона, практически совпадает с оценкой Фаварже. Они сообщали, что оба, будучи как печатниками, так и книготорговцами, предлагают «разного рода книги для школ, служебные книги для епархии, учебники, конторскую продукцию, плакаты, объявления, извещения о похоронах и время от времени книги, которые печатаются с высочайшего соизволения». Интендант в Орлеане писал: «Книготорговцы предлагают только товар, обычный для их ремесла, состоящий из литературы, душеспасительных книг и молитвенников»58.
То, что продавало STN, было литературой. Под этот всеобъемлющий термин подпадало множество жанров, которое в целом не имело ничего общего с тем, что стояло на полках в большинстве маленьких книжных лавок59. В городах, соразмерных Лон-ле-Сонье (6700 жителей), как правило, типографов было один или два. Они в изобилии печатали литургические книги для церковных нужд, объявления по заказам провинциальных властей, «фактумы» (резюме юридических документов) для судейских чиновников, векселя для торговцев и всякую другую продукцию на случай. Напечатанное они зачастую продавали в собственных лавках, существовавших при типографии, в особенности в тех случаях, когда могли похвастаться официальным двойным статусом книгопродавцев-печатников (libraires-imprimeurs). Владельцы местных магазинов торговали тем же товаром: в основном благочестивыми сочинениями и брошюрками на местные темы. Оборот у них были такой, что они вряд ли могли заинтересовать STN, да и книг, которые лучше всего расходились среди традиционной клиентуры STN, они не держали. Поставки STN шли по основным французским торговым путям, разбегаясь не слишком большим количеством ручейков по местным рынкам. Они были частью культурного движения, которое достигало самых отдаленных уголков страны, но не могло связать между собой локальные пространства книжной торговли так, чтобы литература и впрямь начала обращаться повсеместно. Несмотря на то что книгоноши распределяли тиражи серьезных изданий по капиллярной системе мелочной торговли, о чем пойдет речь в главе 10, единый книжный рынок полностью сложился во Франции только в самом конце XIX века60.
Фаварже не очень-то вдавался в сожаления по поводу отсутствия спроса на книги STN в таких городишках, как Лон-ле-Сонье. Он считал это чем-то само собой разумеющимся и спешил сосредоточить внимание на городах, где были книжные магазины, хозяева которых торговали книгами общего спроса (articles de librairie). Однако ему требовалась некая шкала, в соответствии с которой он мог бы оценивать эти магазины. Как следует из приведенных выше замечаний, он делил их на три основные категории: «хорошие» (Бом, Моррен), «посредственные» (Пердру) и «недостойные» – то есть те, кого рассматривать как возможных клиентов не стоит (Делорм, Бретт, Жуи)61. Само STN также пользовалось этим принципом классификации в отчетах и в деловой переписке, хотя время от времени там попадаются другие термины, такие как «солидный», «посредственный» и «несолидный»62. Складывается впечатление, что и другие европейские купцы XVIII века активно пользовались этой трехступенчатой шкалой оценки платежеспособности клиентов – едва ли не повсеместно. (К 1850‐м годам торговые представители, работавшие на британских издателей, делили розничных книготорговцев на четыре категории, весьма похожие на те, которыми пользовался Фаварже: «хорошие», «порядочные», «сомнительные» и «плохие»63.) Эта система оценок была весьма приблизительной и субъективной и едва ли могла всерьез помочь Фаварже, когда он приезжал в незнакомый город. Что именно должны были означать эти «хороший» и «посредственный», когда дело доходило до налаживания деловых отношений?
61
Фаварже постоянно оперирует этими категориями как в дневнике, так и в письмах. Например, в отчете о Безье он пишет: «Барбю умер. Бусске ничего не стоит. Л’Аллеман перебрался в Марсель. Итого остаются вдова Одозан с сыном и Морбийон, о которых говорят как о торговцах относительно хороших. Впрочем, с моей точки зрения, их надлежит поместить в категорию посредственных».