Я неуверенно кивнул, все еще сомневаясь. Что-то внутри меня, дотошное, педантичное не хотело мириться с этим. Это было неверно! Неправильно! Так не должно было быть! На Юльку в гостинице напал не чеченец, а молдаванин! Чеченец не мог выдавать себя за жителя Кишинева, а вот хохол запросто! Нападавший был явно связан с террактом, иначе ему не было смысла бить по голове Лавоченко. Тогда, где он?! Где этот молдаванин?
Сердце ухало, отбивая сумасшедший ритм, словно только что я пробежал стометровку за рекордные восемь секунд. Где этот чертов молдаванин? Где он? Может именно ему звонил чеченец, докладывая о том, что они готовы приступить к выполнению операции? А вдруг это всего лишь подстава? И ее легко сопоставить с анонимным звонком, который и подсказал им, где враг нанесет разящий удар. А вдруг это все фикция? Отвлекающий маневр?
– Вали их!– коротко приказал я, чувствуя, что тянуть больше нельзя. Иначе, чеченцы заминируют мост и тогда…– Вали! Бородатого стреножь…
Ванька коротко кивнул, махнул лежащему рядом снайперу, давая последние указания. Тот знаками подтвердил, что понял своего командира.
– Команда «шторм»!– рявкнул в рацию друг, нажимая одновременно на спусковой крючок. «Вал» в его руках слегка дернулся. В нос ударил знакомый до боли запах пороховой гари.
Тот боевик, что стоял поодаль от всех, наступив на крышку ящика со взрывчаткой, взмахнул руками, покачнулся, нелепо загребая воздух, и рухнул в траву, конвульсивно дергаясь.
– Аллах акбар!– рядом со мной ухнуло СВД. Бородача вместе с телефоном крутануло на месте. Телефон отлетел в сторону. На штанине защитного цвета мгновенно расплылось алое пятно. Он дико завопил, ухватившись за пробитую коленную чашечку, завертелся волчком, загребая жухлую листву грязными ладонями.
– Аллах…– со всех сторон защелкали выстрелы. Все было отточено и отработано на тренировках, все цели были заранее разобраны. Кобелев был прав, когда говорил, что парни отлично вымуштрованы. Боевики не успели сделать даже выстрела.
– Серьезно!– одобрительно кивнул я другу, намекая на отличную подготовку его подопечных.
– А то!– удовлетворенно кивнул Ванька.– Фирма веников не вяжет!
– Эй, бл…ть!– выстрел в небо раздался, как гром в наступившей оглушительной тишине. Стреноженный боевик, преодолев боль в простреленном колене, сумел подползти к ящику со взрывчаткой, стоявшему неподалеку.– Шакалы, вы меня слышите?
Только сейчас в его дрожащей от боли руке я увидел обыкновенную «эфку» с выдернутой чекой, опущенной почти к самому ящику. Глаза чеченца бешено вращались, словно готовые выпрыгнуть из орбит, а тело била крупная дрожь.
– Шакалы, мать вашу!– прокричал он снова, размахивая гранатой, будто это была какая-то безопасная игрушка.– Слышите меня? У меня в руках граната и почти двадцать кило тротила под ногами. Одно ваше неверное движение и от вас, и от этого чертового моста останется лишь груда металлолома!
– Твою ж мать!– сплюнул Кобелев, расстроенно глядя в прицел своего оружия. Его можно было понять. Так хорошо начатая операция, обещающая награды и почетные грамоты ее участникам, грозила обернуться полным фиаско, за которое лучшим наказанием было бы увольнение из рядов в связи со служебным несоответствием. На радостях мы совсем забыли о стреноженном бандите, а он решил цепляться за соломинку до последнего, поставив операцию на грань провала.
– Русский, выходи, русский!– с легким восточным акцентом проорал бородач, шаря взглядом по «зеленке».– Трусливый шакал, да? Ссышь?
– Я его сейчас,– дернулся Иван, но я опять его остановил.
– Погоди…
– Санек!
– Вали его, как только махну рукой,– быстро прошептал я, вставая из укрытия в полный рост.
– Ты больной?– зло прошипел друг где-то под ногами.
– У тебя семья, дети…Береги себя, Ваня…
– Вишневский! Я приказываю…
– Я здесь! – ноги слегка подкосились, когда поехали по щебенке, усыпавшей откосы высокой насыпи.– Чего хотел?
– Сколько вас?– оглядевшись, спросил чеченец, как загнанный в ловушку зверь.
– Много,– кивнул я, спускаясь к речушке,– очень много…Тебе не уйти отсюда! Чего ты хочешь?
Ноги идти отказывались, слегка подрагивая, но я упрямо шагал вниз к нему, огибая особенно колючий кустарник. Правая ступня на крутом склоне поехала под осыпающимся щебнем. Я забалансировал, как канатоходец при исполнении смертельного опасного номера, успев прочитать крайнее отчаяние в глазах чеченца.