— Но сначала пусть этот дар сам поищет среди нас своего будущего хозяина, — с улыбкой молвил Сет.
— Начни проверку с себя, брат, — сказала Исис под одобрительный смех собравшихся.
Мой муж сотворил смущенное лицо, но в саркофаг полез. Сет был мужчиной статным, широкоплечим, и неудивительно, что чудесный саркофаг оказался мал ему. Сконфуженный, он выбрался оттуда и сказал такие слова:
— Увы! Конечно, я достоин, но не высшей меры.
Следом пришлось испробовать размер мне. Признаюсь, я испытала облегчение, когда выяснилось, что мне этот саркофаг велик.
— А ну-ка, я попробую; навряд ли молодежи скоро пригодится этот ящик! — воскликнул старый Хнум.
С хохотом его пропустили к саркофагу, а затем и выпустили, весьма разочарованного.
Следом пошли Птах, Хатор, Сешат, Хонсу и другие — примерка саркофага превращалась в забаву. Пустили проверяться даже маленького Беса и здоровенного Себека — Себеку удалось втиснуть лишь свой живот; потом этот живот совместно вынимали.
Нас обуяло неподдельное веселье, и я послала мужу благодарственный призыв: "Как только будем мы одни, приди ко мне, достойный из достойных! Ты помирил нас всех чудесной радостью единства; мне не забыть, что сделал это ты, мой муж!", — и я услышала в ответ: "Нефтис, родная, ты снова зажигаешь веру, готовую угаснуть. Сомнений больше нет! Тебя благодарю — и все, что делаю, я делаю ради тебя, ради Аммона, ради нашей веры, и всех, кто эту веру разделить готов!".
Последняя мысль таила некий смысл — раскрыть его я не успела…
— А что же правящие нами сторонятся радостного ритуала? — вдруг воскликнул Сет. — Кто, если не они, достойны называться лучшими из нас? Так пусть же саркофаг Детей Единства даст ответ!
Я смотрела на Исис и заметила, как вмиг побледнела она. В этот момент Осирис сказал что-то и шагнул к саркофагу. Исис схватила его за руку. Осирис удивленно посмотрел на нее. Она ему что-то сказала… нет, наверное, послала мысленный импульс. Он вздрогнул и остановился. Повернулся к Сету. Мой муж рассмеялся и подхватил брата. Мгновение — и Осирис внутри саркофага.
*Это саркофаг для Осириса.*
— Держи — и это тоже для тебя! — громовым голосом вскричал Сет — и накрыл саркофаг крышкой…
И в тот же миг рядом очутились чьи-то руки; держали эти руки сосуды со свинцом, расплавленным, кипящим… Свинцом в какие-то мгновения был запечатан саркофаг; как только это состоялось, чужие руки подхватили жуткое творение и вынесли из зала.
Зависла тишина. Никто не мог понять, что это состоялось и как могло такое состояться среди нас…
Сет обежал собравшихся горящим взглядом и воскликнул:
— Вот примирение, которого он жаждал: он примирился с небом, я — с землей! А вы со мною примирились!
Вокруг пылали лица — испуганные, и удовлетворенные, и смятенные (как мое лицо); одно лицо осталось неподвижным, точно застыло в камне, подобное Великой Пирамиде, — то было лицо Исис. —9-
— Ты обманул меня, убил нашего брата, ты бросил вызов Ра…
— О Ра не беспокойся, — улыбнулся Сет. — Кто-кто, а Ра поддержит нас.
Наверное, я жалко выглядела в тот момент, и муж поспешил объяснить:
— А как ты думаешь, родная, стал бы я спасать державу от развала, не будучи уверенным в поддержке Ра?!
Я задумалась поневоле. Наверное, не стал бы… А Ра ему обязан, это верно. Еще в далекой юности, когда мы пробуждали Знания, именно Сет спас Ра от злобного Апопа. Этим геройством я тогда гордилась: мой юный брат прикрывает своим телом старого вождя и смело поражает чудовищного змея. Ра не забыл, конечно…
— Аммон свидетель, не со злобы и не власти ради убил я Осириса, — продолжал Сет. — Иного выхода он сам мне не оставил! Кому, как не тебе, знать, сколько усилий я положил, надеясь миром убедить его и Исис? Они не вняли — и что мне оставалось делать?! Угомониться и смотреть, как эти двое разрушают государство Ра?!
— Нет, это ты разрушишь государство, — сказала я. — Мне стыдно быть твоей женой, обманутой женой! Ты, Сет, навел позор на нашу Миссию, и я уже не знаю, как отмыться!
Сет закрыл голову руками и застонал.
— За что же мне такие кары? Я берег тебя — вот единственная причина моего молчания! Ты непричастна, и каждый это знает! Родная, все позади уже! Не думай о дурном. Смотри, даже суровый Птах смирился с моей властью. Отныне мы не будем понуждать *их* жить по нашей вере. Ты погляди, как просветлели эти лица! *Им* больше нет нужды изображать любовь, которую они не понимают. Исполненные счастья услужить нам, *они* приветствуют новый порядок. Да, да, родная, я так и назову наше правление — Маат, то есть Порядок и Закон!
— Делай, что подсказывают тебе Аммон, душа и разум, — устало вымолвила я, осознав, что мне не переубедить Сета. — Однако меня не привлекай и именем моим не сотрясай воздух всуе! Пусть знают все, что Нефтис, дочь Геба и Нут, преступных замыслов твоих не разделяет, скорбит по брату, соболезнует сестре.
— Но ты мне обещала!
— Оставь меня; однажды обманувший, не можешь требовать ты от меня преданной верности.
— Будь проклят день, когда решился я избавиться от брата! — воскликнул Сет. — И что же, мне теперь пожизненно нести клеймо братоубийцы?
— Нет, более того, и после твоей смерти потомки будут говорить: вот был злодей, убивший брата.
— Злодеем не был я и никогда не буду, жизнь положу, чтобы оставить справедливый мир, добрую память, — простонал он, и на мгновение мне стало жаль его.
Только на мгновение; затем же я ему сказала:
— Трудись, злосчастный, сколько можешь, но от потомков милостей не жди: кто дурно начал, дурно кончит.
Сет тяжело посмотрел на меня и бросил:
— Из-за таких, как ты, Нефтис, злодеи будут множиться подобно хищным тварям в море: если нельзя исправить зло добром, чем же тогда добро от зла отлично? — 10-
— Ты сделай вид, что поддаешься уговорам, и раздели с ним власть, — сказала Исис мне.
Мы с ней стояли на берегу моря. Невдалеке *они* возводили порт. Мимо нас двигались повозки, запряженные быками, и возницы испуганно косились на нас, а некоторые нарочно останавливались, чтобы, распластавшись перед нами на земле, вытребовать нечто вроде благословения. Мне все это казалось крайне неприятным, неуместным; что же до Исис, ее лицо как было непроницаемо каменным, так и осталось.
В тот же день, когда погиб Осирис, она покинула дворец. Мы с ней искали саркофаг: была надежда, что открыть сумеем и вытащим Осириса, пока не задохнулся он.
Как были мы наивны!
Пособники Сета, заговорщики, опередили нас — Сет все предусмотрел! Как рассказал мне Анубис, наш с Осирисом сын, которого новый владыка заставил принимать участие в позорном действе, Сет лично вскрыл печати и, убедившись, что Осирис уже умер, приказал извлечь тело.
"Зачем?", — удивился Анубис, и Сет объяснил:
"Исис, мачеха твоя, весьма в науках сведуща; опасно будет для порядка, если она найдет его и воскресить сумеет".
"О чем ты говоришь? Как можно воскресить того, кто уже умер?".
"Об этом спросишь у нее, — усмехнулся Сет, — а я обязан защищать порядок; что до отца твоего, то ему, как мертвому, моя задумка обрести покой не помешает".
И Сет рассек тело Осириса на четырнадцать частей. Даже слуги Сета, по словам Анубиса, возмутились такой бессмысленной свирепостью. Но нет, конечно, муж мой ничего не делает без смысла. "Возьмите эти части и разбросайте их повсюду, — велел он слугам, — да так, чтобы никто вас не увидел, особенно мои сестры. Ступайте же!".
Страшась сурового владыку, они исполнили приказ. А Сет с Анубисом, Махесом и Упуатом закопали саркофаг. Пустой. И Сет пообещал поставить на этом месте обелиск Осирису. "Так нужно для порядка", — заключил он…
— Что ты задумала, Исис? — тихо спросила я.
— Нам нужно усыпить бдительность Сета, иначе ничего не выйдет.
— Да, именно, не выйдет, если ты тотчас же не скажешь, что задумала! Довольно мне однажды быть обманутой. Скажи, сестра, иначе я тебе не в помощь.
— Ты мне не веришь?! — оскорбилась она.
Я не ответила и отвернулась. И вправду, я такая же богиня, как она. Я больше не позволю никому играть собой, как ветер — крохотной песчинкой. Довольно тайн, влекущих преступления! О, если б Сета замысел вовремя раскрылся мне, Осирис был бы жив!