Ну и во-вторых, никто не запрещает любому пишущему, не вкусившему шумной прижизненной славы, мечтать о её посмертном эквиваленте? Вон судьба Германа Мелвилла какой яркий пример: в 1851 году (ему 32) написал роман «Моби Дик», потом ещё 40 лет до самой смерти писал и издавал книги, но умер в безвестности. И вдруг бац, через 70 (!) лет после написания и 30 (!) лет после смерти автора роман «Моби Дик» производит фурор в читающем мире и занимает своё место на полке самых знаменитых произведений американской и мировой классики. Или взять нашего Михаила Булгакова. Почти через 30 лет после его смерти публикуется наконец роман «Мастер и Маргарита» и сразу возносит писателя, который до этого был один из многих советских писателей (в ряду Ильфа, Петрова, Катаева, Олеши, Алексея Толстого) на Олимп мировой литературы XX века.
Тут правда нужна ещё одна малость – написать «Моби Дика» или «Мастера и Маргариту»…
Ну да ладно, Бог с ней, с посмертной славой, о которой и думать-мечтать действительно смешно. Важнее любому пишущему при жизни, подводя предварительные итоги, трезво и объективно оценивать и себя, и своё творчество. Нередко бывало в последние годы, когда тот или иной человек, давно, много лет меня знающий, вдруг прочтёт при случае и внимательно мою книгу (две, три) и восклицает: «Да ты, оказывается, настоящий писатель!» Он искренне уверен, что меня этим радует, награждает. А мне это – как железом по стеклу. Это было двадцать-тридцать лет назад написано – что ж ты, мил-друг, раньше толком не читал, что ж ты раньше это открытие не сделал? Я-то давно знаю, что я НАСТОЯЩИЙ писатель, не в смысле значительный, великий, знаменитый, а в самом простом и прямом смысле – профессиональный, не графоман.
Практически всё (за малым исключением) мною написанное было опубликовано и прочитано энным количеством читателей. В разное время, разными читателями, вразнобой. А хорошо было бы любому желающему иметь возможность прочесть-воспринять всё мною созданное в целом и последовательно – от и до. Да хотя бы мне самому.
В своё время в рассказе «Судьба писателя» я вдоволь поиздевался над нынешними беллетристами, возмечтавшими о собственном собрании сочинений по примеру Чехова, Толстого, Достоевского. Я лично знаю такого (того самого диспутанта, который пролез когда-то в Союз писателей через Москву), он действительно издаёт в местной типографии томик за томиком свои бессмертные шедевры в единственном экземпляре, ставит их дома на полку и любуется…
А ведь самому своё собрание сочинений стряпать-издавать неприлично, пошло, безнравственно! Кто сам своё собрание сочинений издаёт, – отвечайте искренно, честно? Я вам скажу, кто издаёт: дураки и негодяи издают. Я всем возомнившим о себе писакам это в глаза скажу, всем этим якобы почтенным творцам, всем этим сребровласым и благоухающим доморощенным классикам! Всему свету в глаза скажу! Я имею право так говорить, потому что сам о своём собрании сочинений возмечтал. Сам собранием сочинений решил человечество осчастливить! Сам своё собрание сочинений выпускаю в свет!..
Предыдущий абзац (если кто не понял) я из записок Подпольного человека умыкнул, слегка изменив, – для смеха: неудобно ведь сразу сознаваться, что попал в эту группу и я. Да, работа над СС идёт к концу. Только в отличие от озабоченного славой поэта-диспутанта и подобных ему недотёп я не плачу деньги хапужным издательствам и типографиям. У меня каждый том, опять же, в полном смысле слова авторский: составление, набор, корректура, комментарий, оригинал-макет, оформление, печать, переплёт – всё своими руками, дома…
Но если не для славы это всё, то – для чего? У Достоевского есть такая мысль в «Дневнике писателя» (1876, январь):
…если б кончилась земля и спросили там, где-нибудь людей: «Что вы, поняли ли вашу жизнь на земле и что об ней заключили?» – то человек мог бы молча подать Дон-Кихота (Роман Сервантеса. – Н. Н.): «Вот моё заключение о жизни и – можете ли вы за него осудить меня?»…
Но ведь не только человечеству в целом, но и каждому живущему на земле предстоит рано или поздно отчитаться «где-нибудь» (перед Богом) за свою прожитую жизнь-судьбу, за дела свои. Вот эти тринадцать томов и будут моим конкретным отчётом…