– Да я и не волнуюсь! Повесть эту в февральском номере «Нашего современника» опубликовали… (Театральная пауза.) Я просто для интереса хочу взглянуть на отзыв вашего рецензента…
Ну вот зачем мне это надо было?!
Вскоре редакции, экономя на почтовых расходах, окончательно перестали высылать авторам отвергнутые рукописи и даже вовсе отвечать. Энтузиазм мой иссяк.
И вот после многолетнего перерыва я, по какому-то наитию свыше, вновь решил испытать шанс всё же пробиться в «Москву» или ещё раз опубликоваться в «Нашем современнике» и в начале лета 2010 года одновременно отправил почтой в обе редакции новый рассказ «Судьба писателя» и новую повесть «Сто двадцать лет спустя», объединённые общим заглавием-темой «Чеховские мотивы». Попытка не пытка.
Когда через некоторое время я позвонил в отдел прозы «НС», мне заведующий, добрый мой знакомый, с укоризной сказал:
– Ну что же вы, Николай, – как можно делать главным героем произведений писателя?! Это мало кому интересно, это только студенты Литинститута могут себе позволить…
И вот с этим я категорически не согласен. Лично я читаю в той же ЖЗЛ, по преимуществу, только биографии писателей, если из аннотации узнаю, что герой романа или повести литератор – непременно начинаю читать, если, собираясь скачать фильм из Интернета, узнаю, что главный герой писатель – обязательно скачиваю и смотрю… Думаю, таких как я, – десятки, сотни тысяч, все те, кто пробует и уже распробовал свои силы в сочинительстве, для кого литература – главное и самое интересное в жизни, а всё остальное лишь фон и материал для неё…
Но с заведующим отделом прозы разве поспоришь? В редакцию «Москвы», понятно, и звонить даже не стал.
И вдруг… (О, это сказочное, волшебное «вдруг»!) Вдруг 13 января 2011-го, как подарок к старому Новому году, в квартире моей раздался звонок из редакции журнала «Москва»: ваша повесть «Сто двадцать лет спустя» пойдёт в третьем мартовском номере – срочно пришлите файл с компьютерным набором…
Казалось бы, и тираж у журнала уже далеко не массовый (всего несколько тысяч), и гонорарий стал чисто символическим (тоже всего несколько тысяч), да и повесть моя к тому времени была уже опубликована в «Тамбовском альманахе» – чего ж особо ликовать-то? Ан нет! Когда раскрыл я мартовский номер «Москвы» и увидел на первой же странице свой портрет и начало моей повести – сердце застучало молоточком. Можно было бы здесь над самим собой поусмешничать, поиронизировать (сбылась мечта идиота!), но – не буду. В «Москву»! В «Москву»!.. Этот «чеховский» рефрен столько лет звучал в моей писательской душе, и вот мечта осуществилась. Как же тут сердцу не забиться?
Но и дополнительных поводов-нюансов для авторской гордости именно от этой публикации вполне хватает. Ну, во-первых, повесть моя действительно и в полном смысле слова попала в журнал из самотёка (и ведь полгода лежала, а кто-то из редакционных в конце концов взял, да и прочитал!). Во-вторых, этот номер «Москвы» ещё успел одобрить и подписать в печать сам Леонид Иванович Бородин (последний из безусловно авторитетных, с именем, главных редакторов наших толстых журналов). В-третьих, повестью моей открывается номер (надо ли тут чего объяснять-размазывать?). Ну и, в-четвёртых, за всю историю «Москвы» впервые на её страницах была опубликована повесть автора из Тамбова (а я за тридцать лет жизни в этом богоспасаемом городе стал таки тамбовским патриотом).
К слову, о самотёке и полугоде лежания рукописи…
А ведь с «Нашим современником» всё так же было, и даже в чём-то чуднее. Получив за несколько лет из этого журнала свою порцию отписок-отказов, я осенью 1992 года, окрылённый историей с В. П. Астафьевым, так добро откликнувшегося на мою просьбу о поддержке и участии, решил повторно испытать судьбу и обратиться непосредственно и лично к главному редактору «Нашего современника», именитому поэту («Добро должно быть с кулаками!..»), публицисту и критику С. Ю. Куняеву. Я как раз закончил повесть «Муттер», которая и по форме (лирическо-автобиографическая), и, главное, по содержанию, как я считал, в первую очередь подходила именно этому журналу – самому русскому из русских, патриотичному из патриотичных. Письмо моё, к сожалению, не сохранилось, но помню, что упирал именно на это и ещё на то, что великие редакторы славных журналов прошлого (Некрасов, Достоевский) не гнушались лично читать рукописи, предлагаемые неизвестными авторами…