— Было?
— Давно?
— С осени.
Толя кивнул и продолжил равнодушно жевать помидор.
— Так что вы хотели?
— Когда?
— Сейчас.
Илья и сам не знал, чего он хотел. Он пришел за Хлоей.
Опять эта Хлоя, блядь! Надо привыкнуть уже.
— Я пришел за ней.
— А ее нет.
— Она ушла?
— Сложно сказать.
Толя налил еще по рюмке.
— Я думаю, что-то случилось. Нашел записку, там такое: «Я не могу больше воевать». Написал вот заявление в полицию вчера.
— Почему в полицию? — испугался Илья. Вот уж куда бы он точно никогда не пошел по собственной воле.
— А куда мне нужно было пойти? К тебе, может быть? — Толя сделал акцент на этом «тебе» и подался к Илье так резко, что табуретка под ним взвизгнула.
Илья инстинктивно сжал кулаки.
Но Толя снова откинулся к стене.
— Может, она вообще, знаешь… Покончила с собой.
— Что они сказали?
— А чё они могли сказать? «Будем искать». Но будут ли.
Илья опрокинул рюмку.
— А может, это ты? — спросил Толя, глядя на Илью сквозь запотевшие стекла очков.
— Что я?
— Ты ее убил?
— Чего?
— Ну, может, узнал, что она замужем, она отказалась уйти к тебе, ты разозлился, толкнул ее, она упала…
— Ты что, идиот?
— А что. Вполне вероятный сценарий. Ты парень сильный. Мог психануть.
— Я ее любил!
— Ну любил, а потом убил — так обычно и бывает.
— Господи, блядь.
— Ну а где она тогда? А? К тебе ведь она уехала в тот вечер?
— Что? В какой вечер?
— Три дня назад.
— Не ко мне, к сожалению.
— А к кому же?
— А мне откуда знать?
— Хочешь сказать, у нее был еще один любовник?
— Ну, тебе виднее. Ты ее муж.
— Ах ты сука! — Толя вскочил, табуретка прыгнула и опрокинулась, как жук на спину. — Вот именно! Я ее муж! А ты кто вообще, блядь? Откуда ты взялся?
— Ты бы лучше спросил, почему она ушла ко мне?
— Так она ушла к тебе?
— Нет. Но хотела.
— Хотела, ага. Так хотела, что теперь ее с собаками ищут. Мудак сраный. Это ты ее довел.
Илья вскочил тоже.
— А я понимаю, почему она ушла. Ты ж урод, посмотри на себя.
Толя замахнулся, но Илья ловко увернулся от его кулака и оттолкнул его к стене. Толя как бык ринулся на противника, по пути бросив очки на кухонный стол. Однако получил предупреждающий в челюсть и с грохотом упал на пол, зацепив за собой пару стаканов со столешницы, которые разлетелись вдребезги.
На шум выскочил Наум.
— Эй! — закричал он Илье. — Вали от-т-сюда! Я м-ментов позову!
— Зови, зови ментов своих. Ты бы лучше матери нервы не трепал. Из-за вас, козлов, она и бухать начала. Я бы тоже от вас съебался к херам.
— Ну вот и еби отсюда, — подал голос Толя. — Еби, пока цел.
— Ха-ха-ха, серьезно? Себя с пола собери сначала, чмо. И живете как бомжи какие-то. Тьфу.
Илья в четыре размашистых шага перепрыгнул через горы на линолеуме и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
— Это к-к-кто был? — спросил Наум, помогая отцу подняться.
— Да так, мамин один… приятель, — кряхтя, ответил Толя.
— Любовник, что ли? — Наум подал Толе очки. — Я ж не с-с-совсем дебил, пап. Чё ты со мной как с деб-билом-то?
28
Оставаться с Толей было невыносимо. Он молча принес ей подушку и кинул на диван, и она долго лежала в позе креветки, прижимая голову к коленям так сильно, что почувствовала сердце в затылке и еще в нескольких местах тела сразу. Как будто стереозвук.
Хлоя набрала Есе.
— Спишь?
— Уже нет.
— Прости. Можно прийти к тебе?
— А сколько времени?
— Половина первого.
— Ты с ума сошла? Что случилось?
— Я ухожу от Толи.
— Ты с дуба рухнула, Ань? Прекрати херней страдать.
— Иногда мне кажется, что ты никогда не была моей подругой.
— Иногда мне кажется, Аня, что ты зажралась.
— Пошла ты.
— Сама пошла. Бросаешь мужа, и ради кого?
— Боже.
— Ради какого-то члена случайного?
— Боже, боже.
— Тебе подшиться надо, я давно говорю. Ты пьяная?
— Какой кошмар.
— Вот именно. И вставать завтра рано. Иди проспись.
Хлоя бросила трубку.
Набрала Алку.
— Алло!
— Привет.
— А, здорово. Не спится?
— Можно к тебе приехать?
— Ой, прости, Ань, не очень это сейчас удобно.
В трубке повисла пауза. Хлоя физически чувствовала неловкость на том конце.
— Алл, ну мне некуда идти. Я ушла от Толи.
— Тьфу ты. Ох, Ань, ну тебе некуда, а я при чем?
— В смысле при чем? Ты же моя подруга…
— Ань, ну что ты начинаешь…
— Серьезно? Я единственный раз за двадцать лет попросила тебя о помощи, и…
— Блин, ну перестань.
— Алла…
— Давай знаешь как поступим? Ты позвони мне завтра, и мы что-нибудь придумаем, да?
— Ладно.
— Давай ложись спать и не дури.
— Я не хочу здесь больше спать, Алла.
— Ну книжку почитай тогда, — Алла хохотнула в трубку. — Мне пора. Давай, не кипиши.
Ночевать Хлоя поехала к Лене-алкоголичке, которая просто ответила «жду» и скинула адрес. Лена-алкоголичка жила у порта. В ее окна заглядывали краны — желтые и синие. Хлоя спросила, есть ли у Лены кровать, и та предложила ей упасть рядом. У Хлои не было сил — она просто выпила залпом рюмку холодной водки, заела морозным ломким салом и упала навзничь.
— С кем бы ты поцеловалась скорее, — спросила Лена из тьмы и одеяла, — с Басковым или Васей из группы?
— С Васей, — промычала Хлоя в подушку лицом.
— Ха. А с кем бы ты поцеловалась? С сантехником Сашей из группы или с Ромой Зверем?
— Может, и с Ромой.
— А он же выбыл.
— В каком смысле?
— Ну, не рукопожатный теперь.
— Ясно.
— А с кем бы ты поцеловалась? Со святым папаней или со мной?
Хлоя выгнулась лодочкой, чтобы поднять голову над подушкой, и прищуренными глазами посмотрела на Лену-алкоголичку. Та лежала без одеяла, в одних трусах и майке, сквозь которую выпирали ее неприлично острые соски.
— Тебя, — сказала она, падая обратно в подушку.
Лена помолчала немного, погрызла пальцы, потом положила руку Хлое между лопаток.
— А ты знаешь вообще-то, чем я зарабатываю на жизнь? — поинтересовалась она.
— Чем? — без всякого интереса спросила Хлоя. Она смертельно устала.
— Я регрессолог.
— Кто?
— Ну, я исследую прошлые жизни и помогаю другим путешествовать туда.
— Куда туда? — Хлоя даже села и теперь, покачиваясь, смотрела на Лену-алкоголичку. Или нет — Лену-регрессолога. Лену — путешественницу в прошлые жизни.
«Вот это меня занесло», — подумала Хлоя.
— Туда. В твои прошлые реинкарнации. В место твоей силы. Туда, где есть ответы на твои вопросы.
— Шутишь?
— Нет. Хочешь попробуем?
Теперь Хлоя грызла палец. Предложение, конечно, заманчивое.
— А ничего, что мы выпили?
— Это не помешает. Скорее наоборот.
— Что я должна делать?
— Ложись! — скомандовала Лена-регрессолог.
Хлоя легла на подушку и даже накрылась одеялом до самого подбородка — как в детстве, когда простыл и тебя загнали в кровать.
Лена свернула и положила полотенце ей на глаза — возникла тьма, и во тьме замелькали желтые кровяные звездочки.
— Почувствуй фиолетовый цвет, — сказала вдруг Лена-алкоголичка из темноты не своим голосом. Голосом Лены-регрессолога. — Он у тебя в горле.
Это звучало как подсказка. Мысленно Хлоя нашла свое горло, звездочки во тьме замерцали фиолетовым.
— А теперь найди зеленый. В солнечном сплетении.
Хлоя внутренне заметалась.
— А где у меня солнечное сплетение?
Лена ткнула ее куда-то в одеяло на уровне живота.
— Тут.
Звездочки под полотенцем у Хлои стали зелеными.
— Представь лестницу.
Хлоя подчинилась и поймала себя на том, что воспринимает слова не как слова, а как фон, голос — как то, что описывает что-то, уже произошедшее, а не приказывает, как будто Лена просто идет рядом с ней и комментирует увиденное.