В ретроспективе воспринимаются сегодня уже и повести В. Бубниса и Р. Кашаускаса. В их творческой судьбе этот жанр сыграл особую роль: В. Бубнис, известный сегодня всесоюзному читателю как автор трилогии романов, именно с повести («Березы на ветру») начал свой творческий путь; Р. Кашаускас, будучи уже автором трех сборников рассказов, только благодаря повестям завоевал место в ряду сильнейших литовских прозаиков. Правда, теперь на его счету тоже два романа, но повести по-прежнему не теряют своего значения ни в творчестве Р. Кашаускаса, ни в более широком контексте литовской прозы. В повестях Р. Кашаускаса, таких, как «Глаза моей матери», «Город отца», «Игры взрослых», «Мотоциклисты» и других, привлекает прежде всего характер героя. Чуткий и сердечный, наивный и легко ранимый, порой растерянный и мечущийся, ошибающийся и болезненно переживающий свои ошибки, герой этот постоянно нуждается в тактичном внимании к себе, доброжелательности и неназойливой помощи.
Герой одной из его повестей, старый садовник Адомас Кончюс, на исходе дня осмысляющий свой несладкий жизненный опыт, говорит: «Осудить человека нетрудно, но надо понять его». Понять человека. Такой девиз, вполне применимый к литературе вообще, явственно звучит в творчестве Р. Кашаускаса. Желание п о н я т ь, не торопясь ни оправдать, ни осудить, определяет выбор писателем героя — человека, которому особенно необходимо внимание окружающих и контакт с ними.
Вацис («Глаза моей матери»), в детстве оставшийся без родителей, убитых бандитами, тяжко переживает отчуждение сестры, единственного близкого человека; Видас («Город отца») покидает ставший ему чужим родной дом; Бронюс («Игры взрослых»), когда-то легкомысленно оставивший любимую девушку, теперь сам томится от одиночества.
Мотив «Игр взрослых» становится ведущим у Р. Кашаускаса, и чаще всего он варьируется в любовной теме. Любовь для его героев — это потерпевшее крушение судно, на обломках которого они пытаются удержаться, и любовь — гавань, к которой они стремятся. Любовь — испытание и любовь — спасение — вот два полюса, между которыми мечутся его герои. Легкомысленная игра и искренние чувства часто противоборствуют в сердце одного и того же героя, истощая его и в то же время вознаграждая мгновениями блаженства.
Важная тенденция, которую неоднократно отмечала критика, — постоянный рост требовательности этого писателя к своему герою. Внимательно присмотревшись к нему в ранних повестях, Р. Кашаускас с каждым новым произведением все смелее выносит ему свой приговор. Уже в «Играх взрослых» Бронюс понимает, что «нельзя со взрослыми играть в детские игры». В «Мотоциклистах» тема личной ответственности человека звучит уже с полной силой. «Мотоциклисты» так же, как и «Арберон» В. Бубниса, заслуживают особого внимания, поскольку в этих повестях писатели обращаются к самой «дефицитной» теме — жизни подростков, школьников, стоящих на пороге самостоятельности.
«Арберон», вызвавший большой интерес у читателя, родился не случайно. Многие годы Бубнис отдал педагогической работе, затем редактировал журнал «Мокслейвис» («Школьник»), близко соприкасался с повседневной жизнью школы. Его герои говорят живым, порой даже шокирующим языком, но говорят и думают о делах, более серьезных, чем это представляется некоторым родителям и учителям. Они, эти герои, еще не взрослые, но уже и не дети, часто ощущают противоречия: им постоянно твердят о будущей роли активных строителей коммунизма и тут же одергивают, когда они такую активность проявляют. Их учат и воспитывают на примерах смелости, искренности и часто заставляют мириться с формализмом, показухой, ложью. Типичные представители поколения, сформировавшегося в условиях социализма, органично принявшего коммунистические идеалы, не травмированного сложными историческими коллизиями, они не умеют лицемерить, притворяться, прикрывать высокими словами отсутствие убеждений, не признают несоответствия идеалов и действительности и чутко подмечают отклонения такого рода в других. «Вы эту правду иногда так затрепываете, что охота уши заткнуть», — бросает отцу Арунас, но в его голосе звучит не сомнение в нашей правде, а стремление оградить ее от демагогии.
Нельзя не отметить, что автор повести прекрасно понимает, что социальное созревание этого поколения совершается медленнее, нежели хотелось бы, но относится к своим героям без скидок и снисхождения, но свой счет предъявляет не тоном раздраженного моралиста, а голосом заинтересованного человека.