Литовские жрицы. По своей специальности делились на три класса:
Вайделотки. Сюда поступали девицы высших сословий, принявшие на себя обет девственности.
Вайделотки предназначались на служение в капища богини Пра-уримы. Все дело их состояло в поддержании неугасимого огня, который горел пред идолом этой богини. Если вайделотка нарушала обет девства, то ее подвергали одному из следующих трех наказаний: или нагую вешали на высоком дереве, или живую закапывали в землю, или, наконец, зашивали провинившуюся в кожаный мешок с камнями, кошкой, собакой и змеей, везли к Неману на двух черных коровах и погружали в воду. А если по небрежности вайделотки потухал огонь, то ее сжигали, а огонь добывали из кремня, находившегося в руке Перкуна, и жрецы, приползши на коленях к алтарю, разводили священный огонь.
Рагутины – жрицы богини Рагутины. Эти жрицы известны дурною нравственностью.
Бурты – певицы и ворожеи.
Религиозные обряды древних литовцев
Жертвоприношения. Литовцы приносили жертвы богам или с целию очищения совести от грехов, или умилостивления богов, или изъявления благодарности им. Смотря по торжественности случая и по зажиточности хозяина различным божествам приносились в жертву различные предметы: лошади (особенно белые), быки, свиньи, гуси, куры, мед, рыба, плоды (особенно первые) и т. д. Любимою жертвою богов считался козел. Он приносился в каждом селении в конце года и составлял очистительную жертву за грехи. Иноверцы и преступники не допускались, под страхом смертной казни, присутствовать при жертвоприношениях, равно как и при других религиозных обрядах. Но, несмотря на это, некоторым христианским писателям, благодаря знанию литовского языка и обычаев страны, приходилось бывать при тех или других религиозных обрядах литовцев и затем описать их в своих хрониках. Так, между прочим, доминиканский монах Симон Грюнау в 1520 г. присутствовал при совершении козлиной, или очистительной, жертвы и подробно описал это торжество в своей летописи. Однажды он, отправляясь гулять, незаметным образом попал в одно селение, где шло приготовление к совершению очистительной жертвы; так как Грюнау хорошо знал литовский язык и обычаи страны, то беспрепятственно был допущен к участию в обряде. Торжество началось проповедью вайделота, излагавшего правила жизни; затем привели козла, жрец положил на него руки и стал читать молитвы, а окружавший народ каяться в грехах; потом вайделот убил жертву и кровью ее окропил присутствующих. После этого все участвовавшие в торжестве поочередно подходили к жрецу и тот каждого из них брал за волосы и потряхивал из стороны в сторону, как бы вытряхивая грехи, а потом все бросились на самого вайделота и в свою очередь стали трепать его за волосы; жрец кричал что есть силы; «по верованию литовцев, – говорит Грюнау, – чем громче будет кричать вайделот, тем полнее боги отпустят грехи всем участвующим при жертвоприношении». В заключение устроен был роскошный пир.
Человеческие жертвы в древней Литве были в большом ходу. Они считались чуть ли не угоднее богам, чем козлиные. Жертвы этого рода всегда совершались при громадном стечении народа и торжественной обстановке. Делились они на добровольные и насильственные. Добровольные жертвы имели значение очистительное, и на нее обрекали себя по большей части больные и увечные или глубокие старики, в этом смысле сжигали себя престарелые Криве-Кривейто и родители приносили в жертву Потримпосу больных детей. Насильственные жертвы приносились из военнопленных: обыкновенно, после удачного похода, в жертву богам отдавали на руки первосвященнику треть всей добычи и торжественно сжигали, в знак благодарности, знатнейших пленных. В летописи прусского хрониста Петра Дюсбурга есть несколько свидетельств о существовании этого обычая; так, под 1261 г. он передает следующее известие: в этом году прусское племя одержало значительную победу над крестоносцами; взяли многих в плен и решились одного из них принести богам в благодарственную жертву; с этою целию между пленными бросили жребий, который упал на богатого и благородного гражданина магдебургского Гирцгальса; но тот обратился с просьбою о спасении к одному из прусских старшин – Генриху Монте, которому Гирцгальс сделал много добра, когда сам Монте был в Магдебурге в качестве пленного; по ходатайству этого старшины Гирцгальса действительно освободили от принесения в жертву; поэтому приступили снова к жребию, и жребий снова упал на Гирцгальса; но и на этот раз Монте выручил рыцаря; бросили жребий в третий раз, и жребий в третий раз пал на Гирцгальса. После этого Гирцгальс уже больше не стал просить помилования: пошел добровольно на костер, где и сожжен был во всем вооружении.