Через десяток минут ноги вынесли меня к так радостно и приветливо встретившей меня домине, где подчевали и угощали, как родного, улыбались в глаза и соловьями рассыпались в благодарностях. У, суки! Тутошняя семья уже спала, я даже слышал мерное похрапывание у одного из окон, логично, луна уже высоко в зените, даже на убыль слегка пошла - самое то время видеть крепчайшие сны. Пробрался внутрь, тишина. Проверил одну комнату, вторую, зашел в спальню - мужик лежит, незнакомый, здоровенный что вширь что в верх, и совсем не похожий на того дедка. О, как! А дом-то, чужой, не к себе непись привел, не к себе, наверняка у них тут все оговорено заранее и именно сюда приводят "гостей", мать их так. Ладно, спи, гадина, спи, а я пока пошурую тут тихонечко, вон, еще пара комнатенок не разведана.
Стараясь ступать бесшумно, на цыпочках, подкрался к ближайшей закрытой двери и слегка нажал рукой. Еле слышно заскрипело, заставив недовольно поморщиться, но отступать не стал и - ничего, какой-то чулан с кучей полок со всевозможной кухонной утварью. Ладно. Подошел ко второй двери, та же ситуация, скрипит, сука, да гораздо громче, чем предыдущая. Храп внезапно пресекся и в доме наступила полнейшая тишина, сердце у меня екнуло, а в следующее мгновение события понеслись вскачь.
Благо, хоть темнота на моей стороне. Ага, щаз! Выскочившая из своей комнаты мужнина вполне сносно разбирала дорогу и, более того, прекрасно видела, куда бить. Замах, должен признать, был королевский, от души и, если бы попал, меня снесло бы как пушинку. Но, народная индейская изба, как говорится! Обратка вышла знатная, амбала согнуло вдвое, позволив мне еще пару раз приложить его по голове, выбив крит и уложив на пол окончательно. Жить непись еще будет, а вот встанет не скоро, дыхания почти не слышно, морда в смятку, вся в крови, видать, качественно пробил, мощно. Вон, даже не стонет, зараза сектантская, и оклемываться точно в ближайшее время не станет, так что сойдет.
За последней дверью, как и предполагал, был опять-таки небольшой чулан и - крышка в полу, с большим таким металлическим кольцом вместо ручки. Потянул на себя, та поддалась и пошла вверх, без скрипа, что удивило. Откинув ее полностю, облокотил о стену и бытро-быстро начал спускаться вниз, благо, ступеней оказалось не много, всего восемь. Думал, тоже скрипеть начнут, но нет, чудеса, мать их так!
Гном нашелся сразу, как и помнил по прошлому своему посещению: небольшая каморка да две клетки с пленниками, хотя сейчас пленник был всего один и выглядел куда хуже, чем чем запомнился по тому разу. Ладно, что у нас тут...
С зеколдой пришлось повозиться изрядно, даже наверх поднимался, за ножом, но таки разрезал злополучную веревку и принялся взваливать на себя коротышку, предварительно освободив ему руки и вытащив за ноги наружу. Сколько бородач пребывал без сознания, понятия не имею, но меня это вполне устраивало - меньше болтовни и задержек, больше дела и шансов улизнуть незаметно. Весила эта детина просто песец сколько, кабан, что б его, и как только моя спина все это выдержит? Крякнув и перехватив фака поудобнее, сделал первый шаг, ничего, терпимо. Поднялся наверх, удерживая на спине ценный груз, добрался до двери, согнувшись, чуть ли не в три погибели, толкнул дверь и... столкнулся взглядом с кошаком!
- Б***ь, - сорвалось облегченное с губ, меня аж трухнуло всего с перепугу, выходишь такой, а напротив две желтые светящиеся плошки, не мигают и словно в саму душу проникая, намекют, мол, видим, видим, что творишь!
- Пшел вон, котяра, - попытка пнуть животину успехом не увенчалась, отскочил, и я, в очередной раз чертыхнувшись, потащился дальше.
Не знаю, то ли с пропажей этого хренового сгустка ко мне вернулась удача, то ли просто настала белая полоса в бесконечной зеброидности жизни, но меня не то что не заметили, но и не попался никто ни разу. А что, сейчас часа два, а может и все три ночи, секатнты спят, наблюдая свои сектантские сны и наверняка радуясь тому, сколько они народу там на алтари кладут, выродки убогие. Хотя живут сладко, вон, домины и хозяйства какие, хорошо устроились. До околицы дошкандыбал уже на пределе сил, а гномяра как не подавал признаков сознания, так и неподает, жив, и то хлеб.
В первых же кустах на околице эту тушу мяса я и сбросил, с облегчением повалившись рядом и вытянув ноги, небо, как же намаялась моя тушка тащить этого увальня! Небось всю свою жизнь непися только и делал, что жрал да спал, забывая ср**ь, избавляясь от лишнего, центнер весу точно наел, кабанюка. Дышалось тяжко, все-таки порезка уровней дала себя знать, и прилично, то, что раньше казалось плевым делом, теперь воспринималось как реальная проблема.