Выбрать главу

Охотник невозмутимо спрятал деньги за пояс, вежливо поклонившись, шагнул в толпу и пропал.

С минуту девушка сидела, точно ожидая его возвращения, затем вскочила на ноги.

— Дарт, подержи край на весу. Мне так удобнее.

Сбитый с толку Дарт решил, что она хочет вдвоём с ним вынести тяжёлый мешок из простенка. Он ещё немного удивился, на что же тогда телохранители… Но Литта вытряхнула из манжеты куртки стилет и осторожно надрезала там, где он приподнял заскорузлую, затвердевшую от грязи грубую ткань.

В тот же миг один из телохранителей, недоумённо наблюдавших за её действиями, решительно отодвинул обоих от мешка.

— Разрешите, госпожа. Мало ли что там может быть.

Ещё один поспешил ему на помощь. Они аккуратно взрезали мешок и с предосторожностями заглянули внутрь. Первый после некоторого колебания сунул руку в надрез и констатировал:

— Этот человек мёртв.

Литта упрямо нахмурила брови.

— Дайте мне взглянуть на него.

— Не советую. Видимо, он оказался неподалёку от эпицентра сильного взрыва. Его лицо, равно как и тело, до крайности изуродованы.

Дарт обнял девушку за плечи, сочувствуя и желая ненавязчиво увести от странной клади. Но Литта не сдвинулась с места.

— Кертис, вызови катер. Пусть Леон подгонит его к зданию базара и приготовит для приёма тяжелораненого человека. Потом соединись с лайнером. Там должны приготовить реанимационное оборудование. Особое внимание пусть уделят аппаратуре, восстанавливающей кожный покров. И побыстрее. Мы скоро будем.

— Зачем всё это? — шепнул ошеломлённый Дарт. — Человек же мёртв. Ты уверена?..

Она обернулась. Солнечные лучи сквозь прозрачную крышу межпланетного базара мягко легли на её гладко зачёсанные назад волосы. На мгновение Дарту показалось, что глаза Литты абсолютно белые, слепые.

— Я не просто уверена. Я знаю, что он жив.

2.

Слава Богу, Леон не задавал вопросов, а сразу втолкнул носилки со странным мешком в капсулу "скорой помощи". Оборудование включилось: мешок завис в невесомости, а затем распался на части, оставив в тесном пространстве своё содержимое.

Телохранители не преувеличили. Это — можно назвать человеческими останками, но никак не человеком.

— О звёзды! — выговорил потрясённый Леон.

Приборы очистили тело неизвестного, продезинфицировали. Потом заработали диагност-датчики. Литта окаменела, читая данные.

— А я говорю — он жив! — вырвалось у неё сквозь стиснутые зубы.

— Всё нормально, Литта, — быстро сказал Леон. — Ведь это всего лишь "скорая помощь". На лайнере аппаратура повыше классом. А пока займусь внутренними и внешними повреждениями пациента.

В капсулу хлынул биораствор. Девушка молча следила, как белёсая муть заволакивает безжизненное тело.

Машина неслась к космопорту окраинными улицами. Литта сидела рядом с Дартом, вспоминая своё "обследование" там, у ларьков. Да, все признаки смерти налицо: отсутствие сердцебиения, низкая температура тела. Но у мёртвого тела не может быть такой яркой ауры, чьи структуры просто кипели энергией!.. "А у обычного человека?" — задумчиво возразил чей-то голос издалека.

Когда Литта пыталась проникнуть в слой невидимой оболочки, чтобы узнать, кто перед ней и что с ним, она словно уперлась лбом в каменную стену. Она пробовала и так, и этак — поле не пускало.

Сейчас, в машине, ей показалось, что на макушке неизвестного блокирующая оболочка слабее — и Литта осторожно погрузилась в неё…

… и шагнула в пустоту…

… и завизжала от ужаса. Дарт дёрнулся на сиденье. Телохранители выхватили оружие.

… она слепа — снова. И она снова долго-долго падает в пропасть. Но теперь стало ещё страшнее: она помнила, в какую пропасть падала. И чьи-то когти снова вцепились ей в плечи и замедлили падение, а потом чья-то рука обвила её пояс и медленно стала поднимать. И она вцепилась в эту руку…

… а другой рукой Дарт гладил её по голове и, заикаясь, что-то говорил…

Её трясло от заново переживаемых детских кошмаров, и теперь она даже боялась взглянуть на тело в капсуле. Но тем более хотелось узнать, кто этот незнакомец и почему у него такая странная оболочка… Она отодвинулась от Дарта, судорожно обнимавшего её.

— Кертис, передай на лайнер, пусть сообщат мужу: возможно, я задержусь на нашей базе суток на двое-трое. Не хотелось бы везти на Эрис бомбу с ненадёжным или плохо изученным детонатором.

-

На лайнере кое-как приведённое в порядок тело неизвестного подключили к основному компьютерному блоку в системе медтехники. Литта снова пробовала войти в информационное поле пациента, но защитный слой опять не поддался. У неё осталось впечатление скольжения по жёсткой, но полированной поверхности.

3.

Ему становилось всё тяжелее удерживать эту физическую оболочку в рабочем состоянии. Впервые за время своего существования Он запаниковал. Сил достаточно, чтобы возвратить занятое тело к исполнению нормальных функций, но Он боялся тратить последние запасы энергии и предпочитал дожидаться более благоприятного момента.

Забота о физической оболочке не давала оглядеться. Конечно, есть ещё одна возможность — оставить это тело и пуститься в свободный полёт. Однако Он помнил, что свобода чревата излишне быстрым и незаметным переходом в обыкновенный безмозглый энергетический сгусток. А Он так привык к людям, к упорядоченности и радостно принимаемой размеренности жизни, что заранее ужасался тем катаклизмам, которые мог бы сотворить в космосе, будучи свободным от сдерживающих начал.

Сколько Он помнил, их всегда было семеро. И Он находился в Седьмом. Последний Седьмой был женщиной. Когда пришло её Время, остальные шестеро отправились за новым Седьмым. Его нашли ещё младенцем и загодя готовили к миссии быть хранилищем — Пристанищем Безымянного.

И шестеро ушли. А Седьмая сидела на ступенях храма и умиротворённо беседовала с Безымянным о непостижимости бесконечных Вселенных и милосердии смерти. Ему было хорошо и спокойно в старом теле, расслабленном под лаской солнечных лучей…

Её взорвали с таким расчётом, чтобы Ему нечего было оживлять. Он потрясённо вглядывался в кровавые ошметья и чернеющие маслянисто-алые брызги, быстро впитывающиеся в сухой пористый камень храмовых плит, и чувствовал такое смятение, что Его можно было брать голыми руками.

А когда чёрные твари, с безумными оранжевыми глазами, стали жадно склёвывать человеческие останки со взломанных ступеней, появился Тот, Который Даёт Пристанище.

Безымянный и Седьмая видели, как он одиноко бродил между колоннами храма, но не приглядывались, полагая его одним из любопытных, привлечённых слухами о древних камнях. Бродяга видел, как убили мирную старуху, и ринулся на тварей отомстить. Он выхватил меч, и Безымянный с изумлением ощутил прекрасную силу, исходящую от воина. И с кончика меча Он скользнул к сердцу бродяги и понял, что мощь этого человека велика, но хаотична и беспорядочна.

Одни развязали войну — другие продолжили.

Безымянный окунулся в пучину смертей и частого отчаяния. Он не знал усталости и некоторое время существовал в двух измерениях: в реальном мире, с которым вёл войну бродяга, и в жизни самого бродяги, которая оказалась потрясающе интересна. До воина Ему приходилось жить в человеческих жизнях, специально приготовленных для Него, и Он почти забыл, что существует и другой мир, кроме храма — Его обычного места обитания… Воин же побывал во многих мирах и многое испытал… Посвящённых Ему учили отречению от личной жизни — бродяга оказался средоточием бурлящих чувств и переживаний. И — воин противоречил!..

Безымянный не переставал удивляться сложности данного человеческого существа, ментальная оболочка которого полыхала и поминутно взрывалась тревожным чувственным разноцветьем.

Может, плохая познаваемость воина и невероятная сложность его внутреннего мира и стали тем поводком дл Безымянного, благодаря которому Ему до конца хотелось быть с этим сумасшедшим бродягой.

И Он растёкся по физическому телу своего последнего Пристанища и законсервировал его до поры до времени в надежде, что следующее воскрешение будет самым благоприятным и воин успеет найти шестерых.