«Император Константин, - сказали они, - был человеком мягким147; он постоянно сидел во дворце и только таким образом приобретал дружбу [других] народов; но василевс Никифор, человек ταχύχειρ, то есть склонный к войне, избегает дворца, словно чумы, и зовется нами воинственным и чуть ли не любителем борьбы; он не приобретает дружбу народов за деньги, но подчиняет их себе мечом и страхом. И дабы ты знал наше мнение о твоих государях, королях, то все эти подобного рода цвета, подаренные тебе и купленные тобой, вернутся к нам тем же путем».
LVI. Сказав это и сделав, они поручили мне передать вам χρυσοβούλιον, то есть письмо, написанное и запечатанное золотом, но, как мне думается, недостойное вас. Они передали мне также другие письма, запечатанные серебром, и сказали: «Мы рассудили, что не подобает, чтобы ваш папа получал письма от императора; но куропалат, брат императора, посылает ему письмо, вполне его достойное, причем не через его нищих послов, но через тебя, чтобы он знал, что если он не образумится, то окончательно погибнет».
LVII. Когда я его получил, они отпустили меня, подарив на прощанье довольно милый и любовный поцелуй. Но когда я отправился, они отправили ко мне вестника, вполне достойного их, но не меня, сообщив, что дадут лошадей только для меня и моих людей, но не для багажа. И так, сильно раздосадованный, как того требовали обстоятельства, я дал моему διασώστη, то есть проводнику, в качестве вознаграждения 50 золотых. И, не зная, как еще можно было воздать Никифору за его зло, я написал на стене моего ненавистного дома и на деревянном столе следующие строки:
LVIII. Написав эти строки, 2 октября, в 10-м часу, я вместе с провожатым покинул в лодке этот, некогда богатейший и процветающий, а ныне голодающий, нечестивый, лживый, коварный, жадный, алчный, скупой и тщеславный город, и через 49 дней езды на осле, лошади и ходьбы пешком, испытав голод и жажду, тоску, плач и стоны, я прибыл в город Навпакт, он же Никополь153; здесь мой провожатый нас покинул, разместив в 2-х малых лодках и поручив 2-м посланникам переправить нас через море в Гидрунт154. Но поскольку entolina, то есть предписания, дающего право взимать [припасы] с греческих вельмож, они не имели, то их всюду презирали, и не они нас поддерживали, а мы их. Как часто размышлял я над следующей строкой Теренция: «Сами нуждаются в защите те, кого избрал ты в свои защитники»155.
LIХ. Итак, 23 ноября я покинул Навпакт и через 2 дня достиг реки Оффидар156 вместе с моими товарищами, которые добрались до берега не сидя в лодках, не имевших возможности их вместить, но сопровождая их [вдоль берега]. И вот, расположившись на реке Оффидар, мы смотрели на Патры, бывшие в 18 милях от нас, на другом берегу моря. Это место страданий апостола157 мы посетили и почтили по пути в Константинополь, а теперь пропустили, - признаю свою вину, - не посетив и не почтив. Это было сделано, мои августейшие господа, из страстного желания [поскорее] вернуться к вам и вновь вас увидеть; если бы не это, то, полагаю, я погубил бы себя навеки.
LX. С юга против меня, безумца, восстал шторм, волнуя море до самых его глубин своим неистовством. И когда это длилось уже несколько дней и ночей, 30 ноября, а именно в день его157 мученичества, я понял, что это случилось со мной из-за моего греха. Только бедствия дают тому, кто слышит, понимание158. Ибо нас жестоко терзал голод. Жители тех земель хотели убить нас, чтобы отобрать наши вещи; море бурно неистовствовало, желая преградить нам путь. Тогда, обратившись к увиденной мною церкви, я, плача и причитая, сказал: «О, святой апостол Андрей, я раб твоего соратника - рыбака, брата и апостола, Симона Петра. Не по своей воле и не из гордыни уклонился я от места твоего страдания; меня побуждали вернуться домой августейший приказ и августейшая любовь. Если грех мой поверг тебя в негодование, то пусть склонят тебя к милосердию заслуги моих августейших повелителей. Тебе нечего даровать своему брату; даруй же что-нибудь императорам, любящим твоего брата, вверив [меня] Тому, кто знает все. Ты знаешь с каким трудом и напряжением, постоянно недосыпая и неся большие расходы, они обогатили, почтили, возвеличили и привели в должное состояние, - вырвав ее из рук нечестивцев, - римскую церковь брата твоего апостола Петра. Если мои дела меня губят, то пусть хотя бы спасут меня их заслуги; да не будут они, которым твой брат по вере и по крови, князь апостолов, апостол Петр, желает радости и процветания в других делах, печалится в этом деле, то есть из-за меня, которого они отправили [с посольством]!».
147
Продол. Феофана, О Конст. Багр., гл. 16 и 54; Лев Дьякон, История, V, 8; Георгий Амартол, VI, 2.
148
Авзонского, то есть итальянского. Авзон -мифический персонаж, сын Одиссея и Цирцеи. Считался первым царем Италии. По его имени жители Италии стали зваться авзонами, а сама Италия - Авзонией.
149
В латинском тексте - induperator. Подобная форма титула император встречается у Ювенала (Сатиры, IV, 29 и X, 138) и в «Деяниях Беренгара», I, 8.
151
Шлюмберже (Nicephore. S. 599) полагает, что Лиутпранд сопровождал Оттона I в его походе против Бари, а уже оттуда через Бриндизи отправился в Константинополь.