– Наверное, он ещё очень молод.
– Восемнадцать лет? – вскинул брови Генрих. – Отец меня женил в семнадцать. И если бы он был жив сейчас, Норберт бы так не капризничал, какую бы невесту отец выбрал, на той бы и женился. А меня он не слушает, старший брат не указ ему.
– Где же он встретился с Гердой? – спросил Клос.
– Ездил по делам в те края. Познакомился с бароном, и тот пригласил его в гости. Ну а там Герда. Норберт говорит, что влюбился в неё с первого взгляда. Теперь вот поедет свататься.
– Ребсток опять остаётся под присмотром лишь управляющего?
– Конечно, я же не могу постоянно пересекать Рейн, чтобы следить за порядком в поместье. У меня и здесь хватает хлопот. Но у Норберта хороший управляющий, мы ему доверяем, да и поместье-то небольшое.
– Я рада за вашего брата, – сказала Хармина. – Он женится по любви, а не по выгоде. Не сомневаюсь, что столь красивый благородный мужчина девушке тоже пришёлся по сердцу.
– Что правда, то правда, братишка хорош собой, – согласился Генрих. – Только в характере его сентиментальности много, сердце слишком мягкое, жалостливое. Совсем как у нашей покойной матушки.
– Разве это плохо?
– Для сильного правителя плохо.
– Ну, в его ведении всего лишь небольшое поместье, – заметил Клос. – В Регенплатце правите вы, а теперь и наследник у вас появился.
– Да, наследник, – довольно улыбнулся Генрих. – Уж я-то постараюсь воспитать из него настоящего короля Регенплатца, жёсткого, но справедливого, достойного уважения своего народа.
– Сегодня был уже тритий визит мой к тебе, Хельга, – сказала Патриция, собираясь уходить. – Что мне делать дальше?
– Подождёшь ещё семь дней, а потом приглашай супруга к себе в спальню, – просто без эмоций ответила Хельга. – До полной луны тебе нужно зачать ребёнка, если хочешь, чтоб родился именно мальчик.
– До полной луны? А это скоро?
– Месяц только недавно народился, так что времени у тебя достаточно.
– Через неделю Генрих собрался уехать на несколько дней в Ребсток… – задумчиво произнесла Патриция. – Не так уж много времени остаётся в моём распоряжении.
– Ну, этот вопрос ты должна решать сама. Не колдовством же останавливать Генриха от поездки.
– Да, конечно… А что будет, если ребёнок зародится после полнолуния?
– Ничего страшного, – пожала плечами Хельга. – Просто может родиться девочка.
– Нет, вторая дочь мне не нужна.
Патриция накинула плащ и подошла к двери.
– Значит, к тебе мне больше не приходить? – уточнила она перед выходом.
– Нет, – ответила Хельга. – Моя работа завершена. Теперь всё лишь от тебя зависит. Только обязательно дай мне знать, когда в тебе зародится жизнь. Можешь с этим известием прислать служанку.
– Хорошо.
Патриция открыла дверь, но тут вспомнила.
– У меня ещё последний вопрос. Сколько просишь ты за свою помощь? Мне сказали, что ты сама цену назначаешь.
– Да, тебе сказали правильно, – согласилась Хельга. – Только сейчас ещё рано говорить о цене. Моя работа завершена, однако она ещё не дала результатов. Вот когда ты родишь сына, тогда я сама приду к тебе за оплатой.
В груди Патриции вновь заполыхала тревога. Что надумала эта ведьма? Какой у неё странный голос, и взгляд странный, холодный. Может, помимо загубленной души матери она хочет и невинную душу будущего младенца загубить? Страшно. Но назад уже не повернуть и от оплаты не отказаться.
Солдат ввёл в зал двух мужчин со связанными руками и, с силой надавив им на плечи, заставил опуститься их на колени перед рыцарем Кроненбергом.
– Вот, господин, – доложил солдат, указывая на пленников. – Я заметил их у восточных границ Регенплатца. Бродяги покупали коней в деревне. Видимо, отсиделись в лесах, а теперь бежать решили. Увидав меня, они испугались и пытались скрыться, но мне удалось их настигнуть. Приметы их все совпадают: один маленького роста с лысиной, другой худой в синем камзоле. При них был кошелёк с золотом. Вот он. – Солдат отцепил от своего пояса увесистый кошель и подал его Клосу Кроненбергу. – В нём слишком много золотых монет для таких бродяг. Думаю, это их плата за преступление.
– Ты хорошо исполнил свою службу, – похвалил Клос, – и за это будешь щедро награждён.
– Благодарю, господин, – поклонился солдат.
Кроненберг приблизился к пленникам, которые от страха съёжились и низко опустили головы.
– Это вы убили фройлен Штаузенг? – грозно спросил у них Клаус.
– Мы нет… Никакой Штаузенг мы не знаем… – забубнил худощавый.
– Молодая беременная женщина. Вы избили её и сбросили в Рейн!