А здоровье её с каждым месяцем ухудшалось всё больше и больше. Ноги опухали, ходить становилось тяжело, появились острые боли в правом боку, и ныла спина, под глазами проступили серые круги. Однако мысли о смерти Патрицию не посещали, и это вселяло уверенность, что она всё выдержит и обязательно выживет. Магда Бренденбруг помогала дочери во всём, ухаживала за ней и поддерживала силы. А в конце осени и лекарь Гойербарг переехал в замок. Теперь Патриция, окружённая со всех сторон заботой, больше не сомневалась в благополучном исходе своей беременности. Она успокоилась и терпеливо ожидала появление на свет сына.
Ахим Штаузенг сел за стол, приготовил перо, чернильницу и открыл домовую книгу, собираясь записать в неё очередные хозяйственные расходы. Но его работу прервали. В кабинет зашёл слуга.
– Пришла знахарка, господин, – сообщил он. – Сказала, что хочет с вами поговорить.
– Пригласи её сюда, – ответил Штаузенг.
Слуга с поклоном удалился, а в кабинет вошла закутанная в широкий чёрный плащ женщина.
– Здравствуй, Хельга, я рад видеть тебя, – приветствовал гостью добрый хозяин и, подойдя к ней, помог снять плащ.
Ахим не кривил душой, произнося эти слова. Он действительно хорошо относился к этой необычной женщине и всегда радушно принимал её в своём доме. Его не волновало, что общество называло Хельгу ведьмой и обходило её стороной, его не заботили косые взгляды соседей на него самого. Для него Хельга была ничуть не хуже, а даже лучше остальных женщин.
– Здравствуй, Ахим, я пришла к тебе с просьбой.
Хельга прошла к камину и протянула к огню озябшие руки. Её голос как всегда был спокоен, движения неторопливы. Генрих отложил плащ на стоящий у стены большой сундук.
– Я весь во внимании, – ответил он, приблизившись к гостье.
– Мне нужна какая-нибудь вещь, ранее принадлежавшая Эльзе. Лучше, если это будет небольшой кулон или браслет.
Ахима эта просьба немного подивила.
– Можно узнать для чего?
– Скрывать от тебя мне нечего. Я хочу сделать амулет для Берхарда, который оградил бы его от злых намерений других людей. И вообще от несчастий.
– А разве ему уже что-то угрожает? – забеспокоился Ахим.
– Пока не знаю, но меня одолевают тяжелые предчувствия. Берхарду нужна защита, а лучший защитник для ребёнка – это, конечно, его мать.
– К сожалению, мать Берхарда слишком далеко от него и помочь не сможет.
– Её душа намного ближе, чем мы думаем. Просто надо сделать так, чтобы она всегда была рядом с сыном. Так я могу взглянуть на вещи Эльзы?
– Да, конечно. Сейчас принесу ларец дочери.
Ахим Штаузенг вышел из кабинета и вскоре вернулся, неся в руках небольшой ларец, украшенный искусной серебряной инкрустацией.
– Вот здесь все украшения моей Эльзы. Выбирай.
Ахим поставил ларец на стол и открыл его. Подойдя, Хельга стала не спеша перебирать вещи. Украшений у Эльзы было много. Сначала отец баловал дочь подарками, а после влюблённый Генрих одаривал драгоценностями свою ненаглядную.
– Вот, какой интересный кулон. Я как-то видела его на Эльзе.
Хельга положила на ладонь золотую цепочку, на которой висела крупная вытянутая в форме капельки жемчужина в золотой оправе. Её гладкая перламутровая поверхность красиво переливалась бледно-голубым и нежно-розовым оттенками.
– Это было её любимым украшением, – сказал Ахим с лёгкой печалью в голосе. – Его подарил ей Генрих. Эльза тогда ещё сказала, что жемчужина похожа на каплю дождя, и она вполне могла бы стать семейной реликвией рода Регентропф.
– Она права, – задумчиво рассматривая кулон, проговорила Хельга. – Ведь «Регентропф» – значит «дождевая капля». И даже на гербе этого рода изображены три капли. Что ж, лучшего амулета и не найти. Правда, жемчуг более подходит женщине… Но это неважно. Ты согласен отдать жемчужину?
– Конечно. Тем более для такого дела…
– Когда амулет будет готов, я принесу его тебе, а ты потом поедешь в Кроненберг и наденешь его на шею Берхарда.
Хельга опустила цепочку с кулоном в кошель, подвешенный к её поясу.
– Теперь меня тоже будет одолевать беспокойство, – произнёс Ахим. – Что может угрожать моему внуку? Он так мал и беззащитен. Неужели ты не знаешь, что ожидает его?
– Хоть все и называют меня ведьмой и провидицей, я не могу ясно видеть будущее, особенно далёкое, – спокойно ответила Хельга и присела на стул. – Оно скрыто от моего разума туманом неизвестности. Большинство событий остаётся для меня тайной. Я исцеляю, заговариваю болезни, но ворожить и колдовать не умею. Могу успокоить тебя лишь тем, что Бог позволяет мне раньше срока узнать о скорых бедах и несчастиях людей, и я вижу, что пока Берхард у Кроненбергов, ему ничего не грозит. А вот что ждёт мальчика в замке Регентропф, где живёт человек, который его ненавидит, я ещё не ведаю.