– Да, Ханне можно довериться, – поддержала Магда. – Она девушка понятливая и самое главное предана нам. Уверенна, она станет хорошей помощницей в нашей борьбе за справедливость.
Услыхав во дворе стук копыт и приветственные крики, Патриция встрепенулась и подбежала к окну. Во двор замка въехала группа рыцарей в кольчугах и латах, со щитами и стягами, на которых красовались изображения герба рода Регентропф. Во главе процессии, гордо восседая на гнедом жеребце, ехал сам ландграф фон Регентропф. Радость охватила Патрицию, лишь только увидела она своего долгожданного супруга. Наконец-то он вернулся!
Но что это? Отбив несколько аккордов радости, сердце Патриции тревожно замерло. На руках Генрих держал маленького ребёнка, заботливо укрывая его от ветра своим подбитым мехом плащом. Патриция поняла, что это сын его Берхард. Вот и настал последний день её спокойной жизни.
Раздался стук, и дверь осторожно приоткрылась. Патриция обернулась. В комнату заглянула графиня Бренденбруг.
– Патриция, ты видела, Генрих приехал? – спросила она через порог.
– Да, видела, – вздохнула Патриция. – Сейчас выйду встречать.
– Что-то вид у тебя не радостный. – Магда вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.
– А разве вы не заметили, мама, что Генрих приехал домой не один?
– Заметила. С ним рыцарь Кроненберг и…
– Да нет же. Взгляните лучше.
И Патриция подвела мать к окну. Магда выглянула во двор и увидела, как Генрих прежде, чем слезть с коня передал одной из служанок со своих рук маленького мальчика.
– Он привёз сына? – ахнула графиня.
– Да. Сомнений нет, это волчонок Берхард, – подтвердила Патриция. – Теперь мне придётся играть роль любящей мачехи, заботиться о нём, воспитывать. До чего же противно.
– Это ненадолго, – обняв дочь, пообещала Магда.
Однако, пора встречать супруга. Патриция накинула длинный плащ, прикрыв голову капюшоном, и поторопилась во двор. Там уже собралась вся челядь и радостными возгласами приветствовала своего господина и его свиту.
– Как приятно возвращаться домой, Клос! – признался Генрих, оглядываясь вокруг.
– Особенно когда дома есть кто-то, кто любит и ждёт вас, – поддержал Клос Кроненберг.
Ландграф передал поводья конюху, и тот повёл коня в конюшни. Клос тоже покинул седло и приблизился к Генриху, который забирал у служанки своего сына.
– Берхард молодец, – заметил Клос Кроненберг, – спокойно перенёс путешествие. Не капризничал и не плакал.
– Регентропфы всегда были сильными и выносливыми, – похвастал Генрих. – Этот род не порождал трусов. Пойдём к папе, Берхард, – обратился он к сыну, который распахнутыми глазами с любопытством разглядывал незнакомое место и незнакомых людей вокруг. – Посмотри, сынок, ты приехал в свой родной дом, где жили твои предки, где ты станешь правителем, где родятся дети твои, и будут жить твои потомки.
Ландграф фон Регентропф обвёл гордым взором высокие каменные стены родового замка, и душа его замирала от такого величия, от сознания, что это величие принадлежит ему, его роду, его сыновьям. Опустив взгляд, Генрих заметил на крыльце Патрицию и, широко улыбнувшись, тут же направился к ней.
– Приветствую тебя, дорогая моя супруга! – воскликнул он.
Патриция улыбнулась в ответ. Как бы велика была её радость, если бы не присутствие ненавистного ей мальчишки.
– Добро пожаловать домой, Генрих! – поклонившись мужу, ответила Патриция. – В нём поселилась грусть без тебя.
– Теперь в него вернётся веселье. И даже увеличится! Посмотри, Патриция, кого я привёз к нам. Это Берхард. Тот самый мальчик, которого ты милостиво согласилась взять под свою опеку.
Патриция внимательно поглядела на малыша. Она видела Эльзу Штаузенг всего два раза в жизни, но прекрасно помнила её лицо, которое при всём своём желании не могла не признать красивым, особенно тёмно-карие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц. И теперь эти самые глаза смотрели на Патрицию со смуглого лица маленького мальчика, которого ей надлежало растить вместе со своими детьми, терпеть его постоянное присутствие в её доме. Она уже предчувствовала боль предстоящей пытки этими глазами, которые станут ежедневно беспощадно напоминать об измене мужа, о его большой любви к Эльзе Штаузенг.
Патриция старательно подавила в себе возмущение и, с усилием проглотив горечь обиды, сказала:
– Какой милый малыш. Но он совсем замёрз, пойдёмте скорее в помещение.
И Патриция поторопилась отвернуться от мальчика и уйти в дом. Следом за ней прошли ландграф с Берхардом на руках и его свита. Генрих пребывал в прекрасном настроении, радуясь возвращению домой и ещё больше тому, что отныне Берхард будет жить рядом с ним в замке Регентропф. Он и не подозревал, какие чувства кипели в душе его супруги, какая ненависть жила в ней к его старшему сыну, и как именно она планировала распорядиться судьбой и жизнью мальчика.