– Но ходят разговоры в округе, что мать этого мальчика вовсе не уважаемая всеми ландграфиня Патриция, – заметил вдруг один из рыцарей.
Подобное замечание Генриха ничуть не смутило, он даже глаз не опустил. Ландграф знал, что среди его вассалов и рыцарей есть немало таких, кто имел любовниц и даже побочных детей от них. Но только не принято было среди доблестных и благородных мужей ставить таких детей выше законных наследников, да ещё вот так открыто. На такой шаг решались лишь князья, сами творящие закон. А ландграф фон Регентропф считал себя королём в Регенплатце и потому не слишком боялся осуждения.
– Не буду скрывать от вас, моих друзей, что это правда, – признался он. – Но я благодарю Бога, за то, что он послал мне супругу, у которой не только прекрасная внешность, но и доброе всепрощающее сердце. Патриция простила мне мой грех перед нею и, пожалев невинного ребёнка, милостиво согласилась стать ему матерью. Так что отныне забудьте о слухах, и не повторяйте их нигде. Настоящая мать Берхарда та, которая воспитает его, которая одарить теплом любви – это Патриция фон Регентропф, жена моя. Вот единственная и истинная правда.
Патриция стояла рядом с мужем, не смея поднять головы, стараясь скрыть унижение своё под тенью капюшона. Большего стыда она не испытывала ещё ни разу в жизни. Ей хотелось провалиться сквозь землю, даже умереть, лишь бы не слышать этой речи супруга, не видеть его сына.
– Подтверждаешь ли ты мои слова, Патриция? – мягко обратился Генрих к молчавшей супруге.
В эту минуту душа бедной женщины кричала от боли, лила слёзы от безысходности. Патриция была согласна на всё, лишь бы поскорее закончить пытку и уйти отсюда.
– Подтверждаю, – не поднимая глаз, тихо ответила она.
– Да здравствует ландграфиня Патриция фон Регентропф! – тут же раздался возглас, и из-за стола с бокалом в руке поднялся рыцарь.
– Самая великодушная и добродетельная женщина в королевстве! – подхватил его следующий.
– Многие лета ей и великое здравие! – поддержал третий.
По кругу волной пронеслись хвалебные восклицания в честь Патриции, потом в честь фамилии Регентропф, в честь детей ландграфа, громко звучали добрые пожелания в их адрес. Рыцари пили, осушали свои кубки с вином, которые слуги тут же заново наполняли, и снова пили. Генрих остался доволен поддержкой собравшихся. Широко улыбаясь, он свободной рукой обнял за плечо супругу и вместе с ней отошёл обратно туда, где их ожидали Клос Кроненберг и Астрид.
– Сундук с вещами Берхарда уже должны принести в детскую, – обратился Генрих к няне, передавая в её руки сына. – Найди для него место и разбери одежду Берхарда. И покорми малыша.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – поклонилась Астрид и вместе с мальчиком покинула зал.
Проводил взглядом няню, Генрих с улыбкой заметил:
– У Берхарда очень хороший характер, спокойный, не капризный. С ним у тебя не возникнет много хлопот, Патриция.
Патриция только нервно передёрнула плечом. Ей по-прежнему было крайне неуютно и стыдно под взглядами гостей. Хвалебные возгласы рыцарей звучали траурным боем для её надежд, для её спокойной жизни. Хотелось скорее покинуть зал.
– Спасибо тебе, дорогая моя супруга, за поддержку и понимание, – продолжал счастливый Генрих. – Ты воистину самая лучшая из всех женщин! Всю оставшуюся жизнь я буду говорить об этом не только словами, но и поступками своими.
Патриции от речей супруга не становилось легче. Наоборот, раздражение её лишь увеличилось. Нервно теребя плетёный пояс на платье, она старательно искала повод, чтобы уйти из зала и больше в него не возвращаться.
– Клос, друг мой, прошу тебя остаться сегодня в моём замке и разделить со мной этот самый радостный день в моей жизни, – обратился ландграф к Клосу Кроненбергу.
– С удовольствием, ландграф, принимаю ваше приглашение, – с поклоном ответил верный рыцарь.
Вдруг где-то в коридоре громко вскрикнула женщина, и тут же раздался плач ребёнка. Все присутствующие смолкли и обернулись в сторону двери. У Генриха сердце сжалось в плохом предчувствии, он немедленно бросился вон из зала. За ним последовали Патриция и Клос Кроненберг. В коридоре с пола тяжело поднималась Астрид, придерживая на руках мальчика. Она упала буквально в шаге от ведущей вниз крутой лестницы. Грузная женщина охала и причитала, потирая ушибленное бедро, и одновременно ласковыми словами пыталась успокоить плачущего ребёнка, испугавшегося падения. Вокруг пострадавших с заботой суетилась Ханна.
– Что здесь произошло?! – взревел ландграф.